приличия можно найти любой.
Группками и парочками расселись на замечательных диванах, телик ненавязчиво транслировал бог весть какой музыкальный канал. Опять выпивали, но уже не так шумно, больше было разговоров, какие приняты у не совсем трезвых людей. Наливали исключительно иностранное и, видно, недешевое виски, Рита такой марки не знала и тем более не пробовала никогда. Но коктейль из него получился удивительно вкусным: с кока-колой, колотым льдом и тонким ломтиком лимона. Общая беседа как-то сама собой вскоре сошла на нет, наступила задушевная фаза откровений с ближайшим соседом. Рите подумалось, как странно они все распределились. Сама она сидела, откинувшись на жестковатую кожаную подушку, рядом с Ирочкой, та мягко держала Риткину руку в своих ладонях и трагичным голосом рассказывала про свою не так давно покойную маму. Аська и Кэт шептались о чем-то вполголоса с рыженькой девчушкой, чье имя она так и не смогла припомнить, и время от времени смущенно хихикали. Рядом с ними сидел со стаканом Стасик, приятель рыжей девочки, и терпеливо ждал, пока они вдоволь насекретничаются и пустят его обратно в свою компанию. Артурчик что-то возбужденно обсуждал с Сашком и Максиком, кажется, речь шла о скандалах в шоу-бизнесе. Максик то и дело, как бы слегка обнимая, клал руку Артуру на плечо. «Неужели же они с Сашком оба голубые? Жалость какая, как хороший парень, так непременно гей», – подумалось Ритке. Но, если честно признаться, Ирочка тоже вела себя не очень убедительно. Сидит возле Ритки, гладит и перебирает ее пальцы, несет какую-то ахинею про умерших родственников, а сама с непонятной жадностью заглядывает ей в глаза. Шла бы лучше к своему Артуру и охмуряла бы его, чем на Ритку время тратить. Ритка лесбиянкой никогда не была и становиться ею не собиралась, даже в угоду любой дружбе. Но и затевать ссору из-за Ирочкиного игривого настроения ей тоже было лень: Ритку уже разморило и чуть-чуть стало клонить в сон. Заметив это, Ирочка предложила ей сходить вместе на кухню и принести еще льда, а заодно и немного прогуляться. Рита согласилась, но про себя решила, что если совместный поход только повод для объяснения, то она, Ритка, на любые сексуальные предложения ответит как надо и в выражениях стесняться не будет.
Одновременно поднявшись с уютного дивана, они пошли к двери, видимо, ведущей в кухню, и Ирочка успокаивающе махнула рукой оглянувшемуся на них Стасику: мол, ничего не случилось, все в порядке, они скоро вернутся. Выходя из гостиной, Ирочка как бы невзначай щелкнула выключателем, и комната погрузилась в полумрак, освещаемый только мерцанием громадного телеэкрана. В коридоре свет тоже не горел, так что добираться им пришлось почти на ощупь, вдоль стен. Прибыв на место, Ирочка не включила освещение, а может, она просто не знала, как это сделать. Так что просторное, поблескивающее никелем и хромом помещение не было погружено в полную темноту только благодаря фонарям, светящим из дворика сквозь два распахнутых, правда, забранных решеткой окна.
Риткино разыгравшееся в алкогольных парах воображение вдруг представило ее в сказочном, набитом сокровищами гроте, в который сквозь листву пробивается своим сиянием луна, как будто она сама – Белоснежка, а сейчас из-под земли вот-вот должны появиться гномы. На душе у нее стало одновременно торжественно и немного жутко, и легкие колющие мурашки побежали по плечам и по спине. Она оперлась одной рукой на большое деревянное, шершавое на ощупь, сооружение, стоящее посреди комнаты-грота, кажется, просто обеденный стол, заставленный всякой хозяйственной ерундой, но глаза еще не совсем привыкли к полутьме, и толком она ничего разглядеть не могла. Ирочка подошла и встала рядом с ней, взяла ее осторожно и медленно за оба запястья и крепко, с необычной для женщины силой, их сжала. Они так и стояли какое-то время, глядя друг дружке в глаза, потом Ирочка улыбнулась, и Ритке привиделось в ее сверкавших в неверном свете фонарей зрачках что-то неприятно-хищное. «Вот оно! Сейчас она и начнет ко мне приставать», – решила Рита и приготовилась к должному отпору. Но Ирочка ничего не говорила, только продолжала смотреть на Ритку, и взгляд ее делался каким-то все более жадным и отстраненно- ненормальным. Она улыбнулась еще раз, широко оскалив крупные зубы. Ритке этот спектакль уже порядком надоел, ей было неприятно и неуютно. Если у милейшей Ирочки не все в порядке с очаровательной головкой, то пусть лечится, а не пугает людей по ночам на темных кухнях. Рита набрала в легкие побольше воздуха и, на секунду задержав дыхание, приготовилась высказать в лицо новоявленной подруге все, что она по ее поводу думает. Однако ничего этого Рита сделать не успела.
Толчок был настолько силен, что, отлетев навзничь на твердую столешницу и пренеприятно ударившись о край затылком, Ритка, обалдев от боли и неожиданности, на секунду решила, что началось землетрясение. В самом деле, не могла же тоненькая, изящная Ирочка приподнять ее и отшвырнуть с такой силой, какая найдется не у каждого здорового мужчины? Тут же Ритка задохнулась от оглушающего, нестерпимого удара под ложечку, и мгновением позже Ирочкины пальцы впились ей в волосы и вывернули голову так, что у бедной Ритки затрещали шейные позвонки. Навалившись на нее всем телом, Ирочка, с нелюдским потусторонним рыком, свободной рукой разорвала тоненький синтетический шелк Риткиной маечки, обнажив ей плечо. И Риту как будто ножом полоснуло где-то у самого горла повыше ключицы. Ее возмущенное, покалеченное тело взбунтовалось само, помимо разумной воли и сознания, которое уже ничего не контролировало и, находясь в полной прострации, увы, ничем помочь не могло. Нервы и мышцы напряглись, пытаясь защититься от смертельной угрозы, древний могучий инстинкт самосохранения раньше мозга понял, что сейчас ее будут убивать, совсем страшным и зверским способом. Изогнувшись, изо всех сил она рванулась из держащих ее как клещи рук Ирочки, и что-то очень острое рассекло ей кожу от горла до самой подмышки. Рана тут же налилась огнем, но это только подстегнуло Ритку. Она рванулась еще раз и почти чудом вывернулась из-под намертво вдавливающего ее Ирочкиного тела. И тут в свете луны, падающем из распахнутого окна, Ритка увидела лицо своей недавней подруги. Безумное, с блуждающими глазами, с открытым, ощерившимся ртом, издающим хриплые каркающие звуки, с кровью и слюной, стекавшими с губ, оно было мерзко и ужасно, захватывающе отвратительно. Риткина нога, на миг прижавшаяся коленкой к ее животу, выгнулась, как тугая пружина, и тонкий, подобный новенькому гвоздю, остроконечный каблучок, весьма и весьма немаленькой длины, со всего маху вонзился в Ирочкин бок, пропоров и материю и плоть, и тут же, с режущим ухо чмоканьем, был выдернут обратно. Ирочка отступила на шаг назад, непонимающие зрачки ее глаз заскользили сначала по Ритке, потом перешли на рану в боку, недоумевая, что же теперь в первую очередь надо делать: добить Ритку или заняться сначала собственными физическими повреждениями, но никакого решения им принять не удалось – Ирочка вдруг, коротко перехватив воздух, мешком осела на пол. Ритка не стала проверять, что с ней: инстинкт погнал ее прочь, вон от страшного места, она еще не пришла в себя и даже не была в состоянии закричать. Зарешеченные окна не могли выпустить ее наружу, и она бросилась обратно в темный коридор, ориентируясь на слабую полоску света, видневшуюся из-под двери гостиной. На бегу вломившись в проем, она бомбой ворвалась в зал, еще даже не зная, как она обо всем расскажет и как объяснит случившееся с ней остальным. Но наверняка они все вместе что-нибудь придумают, свяжут спятившую Ирочку и вызовут «скорую», и, главное, включат везде свет, и вместе не будет страшно. Однако, охватив единым взглядом людей вокруг нее, Рита поняла, уже не сумев удивиться, что объяснять никому ничего не надо, а надо бежать и из этой комнаты тоже, и как можно скорее. Ее подруги и Артурчик, растрепанные и окровавленные, лежали на изумрудном мраморном полу, а над ними склонились твари с такими же жуткими, как у дорогой подруги Ирочки, перекошенными и безумными, в красных потеках, лицами. Правда, в данную секунду лица эти, оторвавшись от своих, наверное, уже мертвых жертв, были обращены на Ритку, не понимая, как она могла опять сюда попасть и тем более на своих ногах. Ритка, конечно, не стала дожидаться, пока они сообразят, что к чему, и выскочила из дома на веранду, а дальше во дворик с неубранными, разоренными столами. Из глубокого, с рваными краями, пореза сочилась кровь, и Ритка пыталась ее остановить, на бегу прижимая к ране обрывки кофточки. Из дома уже неслись громкие гневные крики, и Рита заметалась по участку в поисках выхода. Въездные железные ворота оказались запертыми на внушительный амбарный замок, и, не найдя ничего похожего на калитку, Рита побежала вдоль глухого забора, пребольно цепляясь за росшие там кусты декоративной малины. О том, чтобы как-то перелезть на другую сторону, не было и речи, и не только из-за проклятых кустов: кирпичная гладкая стена была вдвое выше ее! В самом углу сада она наконец налетела на неказистое деревянное строение, вроде бы сарай, но в темноте было плохо видно. Неслушающимися руками Рита нащупала задвижку, и, слава Богу, ветхая дверь отворилась. Ритка мышкой скользнула в душную, пыльную темень и, ощупью не найдя изнутри засова, как можно плотнее постаралась прикрыть за собой вход. Стараясь поменьше шуметь, она стала пробираться в глубь сарая, шаря перед собой вслепую руками. У дальней стены споткнулась о груду барахла, прикрытую шершавой, грубой мешковиной. Ни о чем уже не думая, Ритка стащила с кучи вонючую рогожку и, завернувшись в нее с головой, заползла, с трудом
