груди. Удалось это далеко не сразу.
— Ты где пропадал, урод хищный? — закричал Митяй, продолжая тискать Андрея на манер массажиста-мануала. — Ёш тебя через коленку! Ни слуху ни духу!
Это было преувеличением. Как только отец Егорий договорился с «тобольцами», Ласковин позвонил другу, проинформировал: все путем. В целом. Увидимся — расскажу. Увиделись.
— Пошли в зал, — предложил Ласковин.
Двое «молодых», тоже переодевавшихся, развернули уши на манер пулковских радаров.
Андрей прикрыл шкафчик, не запирая (здесь не воруют), и подтолкнул друга вперед.
— Народу много?
— Наших — раз-два, и все. И шелупони человек десять. Гусь группу набрал, бабки делает.
В зале горели лампы. Хотя снаружи было солнечно, закрашенные окна пропускали свет скупо. Да и сам зал был длинный, как кишка (окна, естественно, в торце), складское помещение, арендованное сразу на десять лет по дешевке. Но оборудован классно. Зеркала, макивары двенадцати видов, тренажеры, станки для растяжки, в том числе вибрационные. Старые бойцы, из тех, что «поднялись» в последние годы кто на чем, не поскупились. Сам Ласковин тоже вкладывал пай. Сколько мог. Хотя с него никто ничего не требовал. Фиксированная плата была только у новичков. Причем у «прикладников» в три раза выше, чем у «спортсменов», хотя тренировали и тех и других одни и те же люди, а программа если и отличалась, то только антуражем. К слову сказать, Вячеслав Зимородинский брал дешевле, а обучал на три уровня лучше. Вот только Слава с разбором брал, а «международный» чемпион Гусев (третье место на турнире в Молдове, где в его весе оказалось всего четыре претендента) принимал всех. Интересовался только, куда: в прикладную, в спортивную или оздоровительную.
— И где ж ты теперь, Андрюха? — спросил, вернее, прошипел, потому что свирепо тянул ногу на йоко-гери, Митяй.
— Работаю с одним человеком. С хорошим человеком, — уточнил Ласковин. — Не из этих.
— Да? — В голосе Митяя сквозило недоверие. — А говорили: за тебя «федералка» вступилась.
— Что еще говорили? — спросил Ласковин.
— Говорили, ты у «тобольцев» полный беспредел учинил. Целый филиал бойцов раздраконил, а сам филиал взорвал к ешкиной бабушке! Ласка, блин! Мог бы и меня в долю взять: друг я тебе или нет?
— Не обижайся, Митяй. Тебя — нельзя, у тебя — семья. И реально все не так бравурно, как ты сказал.
— Но хазу на Мастерской ты взорвал?
— Сжег, — сказал Ласковин. — И потом меня гоняли, как таракана по коридору.
— Врешь ты, — уже без обиды сказал Митяй. — Конь сначала орал, что бефстроганов из тебя нарежет и собакам скормит, а теперь: «Что же это Андрюша Ласковин к нам не заглянет? Такие люди мне нужны. Ты скажи ему: скупиться не буду!»
— Ты и сказал, — отметил Ласковин.
— Не вернешься, — констатировал Митяй. — Жаль. Мало мы с тобой поработали. Ну да для тебя теперь «Шлем» — детская горка! Позавчера я у Крутилина деньги забирал, а он мне говорит: «Ну как там Спортсмен?» — «Какой спортсмен?» — спрашиваю. «Тот самый, — говорит, — что с тобой в паре работал. Крутой чел!» Даже Крутилин, торгаш чайный, тебя теперь знает. Поднял ты мой авторитет, Андрюха! — Митяй засмеялся.
Андрей же чем больше слушал треп Митяя, тем меньше это ему нравилось.
— Абрек сказал: прушник ты! Сказал: «бэшки» тебя отмазали. Гришавин даже землю рыть не стал: снял с тебя все без вопросов. Еще сказал, что ты… — замявшись, — дурак. Но почему — не сказал. Почему ты дурак, Андрюха? — Ухмыльнулся.
— По определению, — буркнул Ласковин. — Хватит тебе ногу задирать. Не было у тебя растяжки и не будет. Пошли поработаем. Легонько, на касание.
Митяй был для Ласковина партнером привычным. И легким. По скорости. Зато по «фактуре» — очень подходящим. Большой, тяжелый, руки-ноги длинные. Достать — только на тактике. Но у Андрея был коричневый пояс (если не выше), а у Митяя — хороший зеленый. Приличная разница. Зато каждая нога Митяя — как две ласковинские. Как пойдет май-гери лепить — только держись.
Поразмявшись, передохнули, натянули «доспехи». Такие бы в прежние времена! А то хромали на обе ноги после каждой тренировки. Впрочем, может, и к лучшему, что не было. Осторожней были и «набиты» несравненно лучше, чем теперешние «годки». У Зимородинского ученики и сейчас без шлемов и накладок работают. Не говоря уже о «броне». И это правильно. Для новичков. А Ласковину и Митяю проще в полный контакт работать, вдобавок «доспехи» эти — как утяжелители на ногах.
С ними и нагрузка выше, и скорость не та. Бамбуковые же пластины заменить проще, чем кость срастить.
Митяй оживился, провел несколько агрессивных связок. Своих любимых, Ласковину хорошо знакомых и потому неэффективных, о чем Митяй прекрасно знал. Андрей удивился, но потом обнаружил, что хитрый Гусь остановил тренировку, построил своих: глядите, как мастера работают. Боковым зрением Андрей углядел и пару-тройку девчушек. Теперь понятно, отчего вдруг в Митяе боевой дух проснулся.
— Эй! — предупредил он. — Нормально работаем!
Митяй хрюкнул невразумительно (лицо наполовину под маской) и еще больше распустил хвост: маваши, уро-маваши, уширо, еще уро-маваши, да все по верхнему уровню, а-ля «разгулявшийся Ван Дамм». Ласковину надоело, и на следующей серии он прошел Митяю за спину и влепил ему смачный гияку-цки в поясницу: не пижонь!
— Иппон! — прошипел Митяй, опуская руки и дыханием сбивая боль.
Гусев хлопнул в ладоши: продолжать тренировку.
— Передохни, — сказал Андрей. — Умаялся ногами дрыгать!
— Пошли салабонов поглядим, — предложил Митяй. — Гусь шипеть не будет!
— Еще бы ему шипеть! — усмехнулся Андрей.
Сам он строго придерживался Славиной установки: самостоятельно обучать новичков может только «черный пояс». А у Гуся черный пояс только на пузе, реально же Митяй его за минуту по татами ровным слоем размажет. Но, с другой стороны, дураков надо учить. Деньгами.
— Самому, что ли, группу набрать? — встряхивая кистями, вальяжно произнес Митяй. — Женскую. Кик-боксинг.
— Кик, — сказал Ласковин. — Если женскую, то просто кик. Оздоровительный массаж и работа с предметом. С бо, с палкой то есть.
Митяй заухал, как обожравшийся филин. Любил пошловатую шутку. Гусев покосился с беспокойством.
— Нет, ты посмотри, какая грудка у девчушки! — восхитился Митяй. — А как подпрыгивает… воинственно!
Ласковин фыркнул и похлопал друга по спине. Сам он тоже обратил внимание на одну девушку, ту, что «грудкой» особо не выделялась, зато ноги имела — от ушей плюс гибкость, растяжка, пластика.
«Спортивная гимнастика?» — предположил Ласковин, наблюдая, как девушка передвигается вперед- назад в дзенкутцу-дачи, сосредоточенно выбрасывая вперед руки. Ударами это назвать было нельзя. Гусь- бездельник не показал, как «подключать» поворотом бедра, а без этого такой ручкой самый хилый пресс не пробить. Но старается девочка, не отнимешь, — челка мокрая.
— Ямэн! — скомандовал «сэнсэй». И шеренга рассыпалась.
«Гимнастка» отошла к шведской стенке, подняла ногу, обхватив руками, и, не сгибая, подтянула колено к подбородку — полный шпагат. И щекой к коленке прижавшись, встретила взгляд Андрея…
— Бум! Бум! Бум! Ёйо! — раздалось за спиной. — Бум!!! Ёо! Цзень! — Железо о железо. Митяй лупил по макиваре. Маваши справа, маваши слева.
Бум! Бум! Ёо!
Тигр!
Молодняк застыл в восхищении: сейчас сломает оборудование! Не сломает. Макивара — на полторы тонны. Полное сжатие пружин — «цзень!» — всего двести пятьдесят килограммов.
Митяй, приостановившись, подмигнул грудастенькой. «Сэнсэй» Гусев захлопал, как наседка крыльями.
