Я сел рядом. Нас плавно поднимало и опускало, словно на качелях. По дисплею бежала зеленая полоска, почти ровная, с едва различимыми изъянами, словно человек пытался провести прямую линию без линейки и это у него неплохо получалось.
– Кто же на самом деле эта самозванка? – спросила Лора, думая о пассажирке, которая называла себя Дамирой Осак.
– Ее настоящее имя нам по большому счету ни к чему, – сказал я. – Что оно нам объяснит? Допустим, ее на самом деле зовут Дания или Диляра. Вопрос в другом: что она хотела от Виктора Челеша, представившись его матерью?
– Рисковая тетка! – покачала головой Лора. – Это как надо отработать версию, чтобы тридцатилетний мужчина поверил незнакомой женщине, что она его мать! Во-первых, она должна быть уверена, что настоящей матери давно нет в живых. Во-вторых, она должна хорошо знать отца мальчика, где он работал, где отдыхал… И все равно этого будет мало.
– Значит, наша Дамира предоставила Виктору вещественные доказательства, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажем, какую-нибудь семейную реликвию, которую мальчик мог запомнить в руках отца. Или фотографию, где отец обнимает молоденькую Дамиру.
– Фотомонтаж?
– Необязательно. Дамира могла предоставить и подлинник.
– Ну, это только в том случае, – улыбнулась Лора, – если отец Виктора действительно обнимал нашу мадам в молодости. Но это исключено.
– Почему? – возразил я. – А если она была его любовницей в ту пору, когда он уже стал вдовцом? Или даже невестой? Этим легко объяснить осведомленность мадам, и можно допустить наличие у нее фотографии, которую мы предположили.
– Любовницей? – повторила Лора и задумалась. – Ты хочешь сказать, что Марат Челеш, сотрудник советского посольства на Кипре, вдовец с двумя детьми, познакомился с молодой турчанкой? Они весело проводили время, фотографировались, и Челеш как-то рассказал ей о бывшей жене? Но ведь дети уверены, что их мать умерла!
– И это необязательно, – возразил я. – Когда дети маленькие, овдовевшие родители часто говорят им, что мама или папа уехали в командировку.
– Мы все время говорим «дети», – заметила Лора. – Но ведь маман, как и мы, понятия не имела, что Стелла – родная сестра Виктора. Тем более что они двойняшки! Такой прокол!
Я пожал плечами.
– Можно допустить, что Марат по каким-то причинам не хотел рассказывать любовнице о том, что у него, помимо сына, еще есть дочь… Э! Э! Что это?!
Полоска на дисплее вдруг резко изогнулась дугой, словно карандаш рисовальщика налетел на палец. Я кинулся к штурвалу и рванул рычаг на себя, придавая глиссеру реверсивный ход. Вода за кормой вспенилась, забурлила, несколько секунд судно еще шло по инерции вперед, затем остановилось и медленно попятилось.
Лора от возбуждения тоже вскочила на ноги, но я погрозил ей кулаком и крикнул:
– К эхолоту!
– Поймала! – воскликнула она, когда прибор снова подтвердил наличие крупного предмета на дне.
Я дал «полный вперед», затем сразу же «стоп» и кинулся к якорной лебедке. Двупалый якорь с шумом плюхнулся в воду, подняв тучу брызг, которые окатили Лору. Она запищала и принялась скакать по палубе, изображая нечто похожее на танец племени каннибалов. Подчиняясь единому порыву, мы кинулись друг другу в объятия, и я не мог понять, почему с таким упоением стал целовать пахнущие солнцем и морем губы Лоры.
– Что это с нами? – Лора первой пришла в себя и мягко отстранилась, положив ладони мне на грудь.
– Обрадовались, – кое-как объяснил я свой мальчишеский порыв.
– Не будем тратить драгоценное время на ерунду, правда? – предложила девушка.
– Правда, – ответил я, еще ощущая на губах вкус ее поцелуя.
Мы принялись натягивать на себя гидрокостюмы. Лора с опаской поглядывала на темно-синюю воду.
– Мне страшно, – призналась она.
Я закинул ей на плечи ремни акваланга и туго затянул их.
– Что там может быть страшного? – риторически спросил я. – Челочку спрячь, пожалуйста. Маска хорошо сидит? Не давит?
Лора смотрела на меня уже из-за стекла маски.
– А вдруг мы там найдем труп? – едва слышно спросила она с акцентом насморка, так как нос ее был закрыт.
– Ерунда какая! – отмахнулся я. – Чей труп?
– Челеша…
Девушка начала попадать во власть суеверного страха. Находиться на глубине рядом с паникером – опасное развлечение. Я взялся руками за маску Лоры, сдвинул ее на лоб и внимательно посмотрел девушке в глаза.
