Славка на секунду замолчал и, убедившись, что Гера внимательно следит за дорогой и на него не смотрит, от себя добавил:
– И вцепился ей в горло своими острыми вампирскими клыками, и из ушей его полезли черви, из ноздрей улитки, и крышка гроба со страшным свистом…
– Заткнись же! – не выдержал Гера. – У меня сегодня и без тебя нервы в клочья!
– Все! Все! Все! – заверил Славка и кинул листы в «бардачок». – Больше не буду.
Он защелкнул крышку и закинул ногу на ногу.
– М-да! Придется серьезно заняться ее воспитанием. За десять дней я сделаю из нашей залетной птички агнца с родниково-чистыми глазами, небесно-светлой душой и девственно-боязливыми мыслями.
– Побеспокойся лучше о том, чтобы не сделать ее беременной, – мрачным голосом посоветовал Гера. – Ты что ж, взял ее в группу?
– Не могу же я оставить бедную воронежанку… ворончиху… воронежичку на произвол судьбы.
Гера свернул на Южную. Отсюда до спасательного отряда оставалось всего ничего. Треск старого мотора и его лысый череп привлекали внимание прохожих. Он снова почувствовал дискомфорт… Неплохо бы завтра просмотреть все местные газеты – не появилась ли информация об убийстве на Истукане, и что именно будет об этом сказано. А потом уже придется решать, идти в милицию или нет. Если будет написано, что убит какой-то курортник, что ведется следствие, что органы обращаются ко всем с просьбой сообщить сведения по делу, то Гера твердым шагом направится в отделение. А ежели про убийство не будет ни слова, то от стражей порядка с их «обезьянником» лучше держаться подальше.
Машина уже тряслась вдоль строя запыленных кипарисов, за которыми прятались ржавые гаражи, котельни и выжженные пустыри. Перед крутым поворотом Гера притормозил, и на финишную стометровку, отделяющую от ворот отряда, машина выкатилась без звука, словно «УАЗ» встал на цыпочки.
– Что это? – произнес Гера, вытягивая шею.
Выкрашенное в ядовито-желтый цвет такси с распахнутой настежь задней дверцей стояло напротив калитки отряда. Тонкая, затянутая в эластичный черный костюм женщина разговаривала с кем-то из спасателей, упираясь ладонью в дверь.
Гере показалось, что ему в глаза плеснули мыльной водой, и он часто заморгал и затряс головой. Удар по педали тормоза был настолько силен, что Славка неминуемо вылетел бы на капот, если бы не схватился руками за стекло.
– Ты куда?! – изумился он, когда Гера молниеносно спрятался под приборной панелью.
– Закрой рот! – сдавленным шепотом попросил он. – Что она делает?
– Ась?!
– Что делает баба, которая возле такси?
– Не баба, а стройная женщина, – поправил Славка. – Ты совсем плох стал, убогенький мой!
– Дурак, это она! Киллерша… Что она делает?
– Ничего, – понизив голос, ответил Славка. – Закрыла калитку… Села в машину.
– В нашу сторону смотрит?
– Нет, не смотрит… Что ж ты меня так пугаешь, конь месопотамийский!
Славка тоже начал медленно сползать с сиденья.
– Такси все еще стоит?
– Нет, не стоит. Тронулось.
– Куда?
– Да я откуда знаю, куда!
– Ты, чурбан! – зарычал Гера и больно ударился головой о руль. – Я спрашиваю, в какую сторону машина поехала!
– Да в другую, в другую! Уже за поворотом скрылась!.. В штанишки не написал от страха?
– Да! – очень уверенно ответил Гера, осторожно вылезая из-под панели. – Мне страшно и стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. И сейчас же иду к Микитовичу!
Он выпрыгнул из машины. Приземлился не совсем удачно и, хромая, быстро пошел к главному корпусу пансионата, где на втором этаже находился офис «Экстремтура».
– Зачем тебе Микитович, Львиное Сердце? – вдогон крикнул Славка.
Гера ничего не ответил. Славка не был способен понять его. Легко проявлять сочувствие и иронизировать, находясь в полной безопасности.
– Ты что, из бани? – спросил Микитович, когда Гера вломился к нему в кабинет. Шеф сидел на столе боком к нему и пил кофе из красной чашки. Его голова, как всегда, была хронически не мытой, отчего напоминала художественную кисть, которую после работы забыли окунуть в растворитель. Плечи его пиджака были щедро присыпаны перхотью, как осенний газон инеем. И какого черта с такой осыпающейся головой надевать темный костюм!
– Мне срочно надо в отпуск! – с порога заявил Гера и, демонстрируя, что отступать не намерен, сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги. – Что там надо писать? «Директору ООО «Экстремтур»…»
Микитович опустил чашку на стол, сел в кресло, скрипнув кожей, и начал строить из ладоней какую-то фигуру, символизирующую непоколебимую волю и единоначалие.
– Не понял, – признался он.
