Девушка отреагировала на приветствие не столь внятно, но тоже немедленно встала и отошла от края обрыва. В ее руках откуда-то появилась расческа. Как ни в чем не бывало она начала поправлять взъерошенную прическу, приближаясь к Гере.
– Здравствуйте! – приветливо улыбаясь, сказала она и протянула ему руку. – Марина!
Парень торопливо укладывал в кофр видеокамеру. Лицо его было неестественно озабоченным, словно он только что потерял деньги и теперь был занят их поиском. Что-то бормоча, он прошел мимо Геры и Миры, у палатки опустился на колени и стал сосредоточенно раздувать давно потухшие угли.
– Отдыхаете? – поинтересовалась незнакомка. – Чаю хотите?
У нее было холеное, несколько суженное и вытянутое книзу лицо с круглыми глазками и оттянутой верхней губой, что придавало ему выражение детской туповатости и обворожительной наивности. Она часто моргала, будто хотела сказать: «А что такое? А что случилось? А я тут вообще ни при чем!» В отличие от своего друга, она не суетилась, не делала бессмысленных движений, если не принимать во внимание не к месту предложенный чай. И все-таки было ясно: она тоже очень надеется, что Гера и Мира не придадут значения тому, что увидели, и очень скоро уйдут отсюда.
Мира скептическим взглядом оценила девушку и, наверное, осталась удовлетворена. Эта молодая особа, неумело маскирующая свое замешательство, явно уступала ей по привлекательности, и Гера не мог этого не заметить.
– Пойдем! – решительно сказала она и взяла Геру под руку, но он все же спросил:
– Вы не видели здесь молодого человека?
– Какого молодого человека? – рассеянно переспросила девица, назвавшаяся Мариной, и раскрыла «молнию» палатки.
– Нет, никого здесь не было, – проворчал парень, продолжая тужиться и надувать щеки над холодными углями.
– Он крупный такой… Плечистый… В мокрой одежде.
Гера попытался помочь парочке вспомнить, но, к своему разочарованию, поймал только отсутствующе- пустые взгляды.
– Не было тут никаких мокрых парней, – ответила из палатки Марина.
– И сухих тоже не было, – пошутил парень и на четвереньках полез в палатку.
Вжикнула «молния». Они закрылись изнутри и притихли.
Отойдя от палатки на приличное расстояние, Мира сказала:
– Не могу вспомнить, где я ее видела.
– Ты знаешь, и мне ее лицо почему-то показалось знакомым, – признался Гера. – И все-таки куда же запропастился этот чертов Некрасов?
– Я думаю, – отозвалась Мира, – что чем меньше мы будем его искать, тем быстрее он выйдет из леса к нам.
– Надеюсь, ты уже веришь в то, что он цел и невредим?
– Уже верю.
8
Пузырьков был уверен – судьбу человека определяет его внешность. Но сам он пришел к этой мысли слишком поздно. Конечно же, не надо было ему идти на юридический, не его это дело – уголовный розыск. Ну какой из него следователь, скажите на милость? Широколицый блондинчик, рост – метр сорок (плюнуть не на что!), глаза светлые, добрые, как у клоуна, по-детски наивные. Двадцать шесть ему ни за что не дашь. Вечная проблема – купить сигареты или спиртное. «Подросткам водку не продаем!» – к такому вердикту продавщиц он привык. И краснеть не разучился, как школьник, поставленный в угол. Малиновеет до самых корней волос. Из-за этого у него и развился комплекс. Начальство, конечно, это сразу заметило. «Ты, парень, добросовестный, но огня у тебя в глазах нет!» Пузырьков в ванной подолгу рассматривал свое лицо в зеркале, отыскивая этот самый огонь. Черт знает, где его взять!
Он словно был запрограммирован на неудачу. Когда женился на Ольге, то увидел себя и ее в огромном зеркале в фойе загса. Он был на полголовы ниже ее! «Она меня бросит!» – подумал он и с покорной обреченностью стал ждать этого события. Год ждал, два ждал, потом не выдержал пытки ожиданием и первым подал на развод. Жена была в шоке, но он считал, что она вздохнула с облегчением.
У него был небольшой опыт работы в прокуратуре, но удачный. Два дела (квартирная кража со взломом и убийством хозяина и серийный насильник из числа приезжих) раскрутил быстро – весь отдел удивлялся и пожимал ему руку. Но сам Пузырьков был уверен, что это случайность, редкостное везение. Когда взялся за новое дело о контрабанде наркотиков и исчезновении начальника охраны аптеки, мысленно сказал себе: «Это мое последнее дело».
С сотрудницей аптеки Мирой, у которой в день исчезновения Ломсадзе начался отпуск, он встретиться не смог. Ни вечером, ни на утро следующего дня на звонки в дверь квартиры никто не отвечал. Соседи сказали, что уже дня два они не видели Миры и не слышали, чтобы она открывала дверь. Они не смогли ответить, где Мира может сейчас находиться, пожимали плечами на вопрос о ее подругах и парнях. Воспитывалась она в школе-интернате, родителей своих не знала, была замкнута и малообщительна.
– В Верхнюю Калиновку, – сказал он водителю, вернувшись в машину.
– Люблю я эти места, – стал откровенничать водитель, когда «Волга», заметно потеряв в скорости, стала заползать по серпантину в ущелье. – Чувствуешь себя песчинкой, жалким рабом природы. Посмотришь на эти скалы, обрывы, на эти леса и понимаешь, что мы на этой земле – в гостях, и надо вести себя соответственно…
Пузырьков расстелил на коленях карту. Дорога круто уходила то влево, то вправо, и ему никак не удавалось сориентироваться.
– А вы спрашивайте, – пришел на выручку водитель, изредка поглядывая на следователя. – Я эти места
