сделать или сказать, но, хоть убей, не знал, что именно.
– Что со мной было? – спросил я.
– Ты улетел с трассы, – ответил Альбинос и, легонько шлепнув ладонью меня между лопаток, подвел к столу. – И разнес в щепки торговую палатку.
– Хорошо, что там никого не было, – добавила Лера, облизнув пальчик, выпачканный в майонезе. – У тебя была очень большая скорость. Надо было резко присесть и как бы выбросить заднюю ногу вперед, чтобы закантоваться.
– Чтобы что? – уточнил я.
Альбинос кинул на меня короткий взгляд.
– Давно доску объезжаешь?
– С сегодняшнего… то есть со вчерашнего… Послушай, а сколько времени я тут провалялся?
– С обеда. Я ввел тебе небольшую дозу феназепама.
– Все произошло у нас на глазах, – пояснила Лера, присыпая порезанные пополам вареные яйца красным и черным перцем. – Мы не стали ждать спасателей. Альбинос врач и может сам оказать медицинскую помощь.
– А где моя доска? – вдруг воскликнул я, и мое сердце упало, будто я лишился главной опоры в своей жизни.
– Цела, цела твоя доска! – успокоила Лера. – Под койкой лежит.
Альбинос сел за стол, взял с тарелки пучок зелени и откинулся на грубую, резную спинку стула. Отрывая листик за листиком, он отправлял их в рот и не сводил с меня своего проницательного взгляда.
– Надо было найти склон более пологий, – сказал он. – Ты рисковал свернуть себе шею.
– Я очень нетерпеливый человек, – оправдался я.
По губам Альбиноса скользнула усмешка.
– Торопливость – это самое бесполезное качество, какое только может быть у человека… Ты будешь пить водку или вино?.. У кундалини свои часы, и наша торопливость столь же нелепа, как если бегать из конца в конец железнодорожного состава, надеясь, что таким образом прибудешь на вокзал скорее…
Я не поспевал за его мыслью и не знал, что сделать в первую очередь – спросить о том, что такое кундалини, или ответить на вопрос, что я предпочитаю пить. Наверное, действие феназепама еще не закончилось, а может быть, еще напоминала о себе безвременно разнесенная в щепки торговая палатка. В итоге я не сделал ни того, ни другого, потому как мне навстречу, как при цепочной разгрузке арбузов, полетел новый вопрос Альбиноса:
– А зачем тебе сноуборд?
Я не был готов к этому вопросу и собирался ответить расплывчато и банально, дескать, для удовольствия, но тут между нами, обрывая зрительный контакт, встала тонкая фигура Леры. Она наполнила бокал Альбиноса, подала ему, чокнулась с ним и сказала:
– За тебя, мой милый… За нас…
Глава 26
Я ЧЕЛОВЕК
Она вела себя так, будто меня здесь не было. Мне трудно было вплести себя в их упоительный мир, хотя я точно еще не знал, нужно ли это делать, если от меня этого не требуют. Наверное, надо поблагодарить врача за его великодушие и откланяться? Я налил себе водки и выпил, не дожидаясь команды или тоста. Лера поставила бокал с отпечатком губной помады на стол, по-кошачьи плавно обошла Альбиноса, встала за его спиной и стала перебирать пальчиками его волосы – ну точно как делают обезьянки в зоопарке, отыскивая в шерсти друг друга блошек.
– Научиться кататься на сноуборде несложно, – сказал Альбинос, по-прежнему предпочитая из всего обилия закусок только листочки травки. – Но стоит ли тебе тратить на это время? Ты на пианино играешь?
Я пожал плечами и уже хотел спросить, какое отношение имеет пианино к езде на сноуборде, как врач опередил меня:
– Сочинять свою музыку и играть по чужим нотам – это ведь разные вещи, так ведь? А сноуборд инструмент особенный. Он не терпит чужих нот. В противном случае он превращается в обычное корыто, на каких деревенские мальчишки съезжают с ледяных горок.
Я подумал, что этот Альбинос приличный зануда и умник, и попытался перевести разговор в другое русло:
– А в этой гостинице много постояльцев?
– Только мы, – промурлыкала из-за спины Альбиноса Лера.
– Это не гостиница, – медленно произнес Альбинос, продолжая сверлить меня своим острым взглядом. – Когда-то это был интернат для умственно отсталых детей.
Будь я пьяным, обязательно бы уточнил, а кто именно – Альбинос или Лера – причисляет себя к этой категории.
– Мы взяли его в аренду, – сказала Лера, через плечо протягивая Альбиносу свою ладошку. Тот взял ее и поднес к губам. – Хотим открыть здесь райдер-клуб.
– До клуба еще далеко, – возразил Альбинос, снова поднимая на меня взгляд. – Нужно искать и готовить людей. А это время и деньги.
– А-а… а как же дети? – спросил я.
