Перед Руджем шел парень с длинной дубиной. Он отчаянно потел, судя по запаху. Позади – Гривуш. Кормчий держал меч наготове. От лука он отказался – не стрелок, тем более в темноте. Небо заплыло тучами: ни звезд, ни луны. Собственной руки не разглядеть. Копыта волов с хлюпаньем месили грязь, поскрипывали колеса. Лес молчал.
Короткий вскрик, хруст ломающихся веток – и глухой удар о землю.
Данил угадал точно: караван почти поравнялся с засадой. Предупрежденные возницы остановили волов. На какое-то время – напряженная тишина. Затем щелчок тетивы (даже Рудж услышал), и еще один «плод» свалился на землю.
И началось.
Лес ожил. Сообразив, что происходит нечто незапланированное, разбойники посыпались со своих насестов. Кто-то захлебнулся предсмертным воплем, кто-то завопил просто так. В чаще вспыхнули и заметались огни. Чей-то голос, надсаживаясь, призывал: «Ко мне!» Кто-то у самой дороги истошно заорал: «Вот он! Вот он!» И, надо полагать, не ошибся, потому что тут же забулькал, захлебываясь кровью.
О караване словно забыли. За спиной Руджа высекли искру. Вспыхнул факел и, посланный сильной рукой, разбрасывая искры, взлетел вверх и застрял в ветвях, осветив кусок леса справа от дороги. Тут же прямо на телегу рядом с Руджем спрыгнул здоровенный мужик с копьем и нацелился проделать в северянине совершенно не нужную дырку. Кормчий не стал его отговаривать, а попросту полоснул хуридита по ногам, когда же тот свалился с телеги – добил, проколов горло.
Тем временем еще один разбойник напал на потеющего парня. Тот взмахнул дубиной, разбойник поднырнул, и, спасаясь от его меча, парень вспрыгнул на телегу. Нападавший едва не повторил трюк, который только что проделал Рудж, но кормчий испортил ему удовольствие, рубанув по руке. Потеющий парень докончил дело, размозжив разбойнику физиономию. Рядом, шумно выдохнув, опустил топор Гривуш. Брызги крови испачкали щеку кормчего. Еще один факел взлетел вверх, но не удержался в ветвях, упал в придорожный кустарник. Оттуда выскочил разбойник с изготовленным арбалетом, поскользнулся в грязи, плюхнулся на задницу. Один из охранников Гривуша бросился вперед и разбил арбалетчику голову. А мигом позже сам упал со стрелой в шее.
Кусты вспыхнули. Сразу стало очень светло. Гривуш отложил топор и взялся за лук. Рудж и потеющий парень, вооружившийся мечом убитого разбойника, присев за телегами, вглядывались в чащу…
Но вместо разбойников между деревьями показался Данил, волочащий безжизненное тело.
– Знакомая одежка? – спросил он, прислонив труп к тележному колесу.
Убитый был монахом. И не из последних, судя по качеству доспехов. Впрочем, доспехи не помогли – стрела вошла в глаз.
– Можешь предъявить счет Святому Братству, купец,– сказал Данил.
– Шутишь? У меня слишком плотное телосложение, чтобы висеть вниз головой. За убийство монаха мы все отправимся на виселицу.
– Но разве он не пытался тебя ограбить?
– Это Хурида, мой господин. В Хуриде все принадлежит Наисвятейшему. А значит, любой монах может взять все, что пожелает. Как свою собственность.
– Интересные законы!
– Забери его пояс, а мои люди снимут доспехи. Остальным займутся крысы. Надеюсь, они не побрезгуют сородичем.
– Как мне хочется прогуляться по вашей славной стране со стальной щеткой,– проворчал Данил.– Рудж, не сочти за труд, обыщи его. А я помогу этому парню.
Один из людей Гривуша безуспешно пытался выдернуть застрявшую в плече стрелу.
У Данила эта операция заняла чуть больше минуты. И еще пара минут потребовалась, чтобы промыть рану вином и перевязать. Чувствовался большой опыт.
– Ты прямо лекарь,– одобрительно проговорил Гривуш.
Один из его людей погиб, двое были легко ранены. Дешево отделались, одним словом. И купец знал, кого за это благодарить.
Рудж при свете факела разглядывал бумагу, извлеченную из-за пазухи убитого монаха.
– Гривуш,– позвал он.– Ознакомься.
– «Податель сего взымает средства для нужд Наисвятейшего»,– прочел вслух купец.– Погляди, у него еще должен быть перстень…
– Точно!
Кормчий стянул с указательного пальца убитого золотой перстень. На печатке его были выгравированы пятиконечный крест, чаша и корона.
– Взыматель Наисвятейшего,– Гривуш покачал головой.
– Что с этим делать?
– Я бы его выкинул. Но… В определенных обстоятельствах такая вещь может оказаться полезной.
– То есть, если я суну его в нос какому-нибудь монаху, тот слижет пыль с моих сапог? – спросил Рудж.
– Что-то вроде этого. Если не распознает в тебе самозванца.
– Дай-ка его сюда,– Данил отобрал перстень и надел на палец.– Что еще нашел?
– Вот,– Рудж встряхнул кошель.– Для Наисвятейшего маловато, а нам хватит.
Возницы, попрятавшиеся под телеги в начале схватки, вылезли, соскребли с себя грязь и вместе с охранниками, раздев убитых, оттащили подальше в лес. Так же поступили и с монахом. В голом виде Отец– Взыматель ничем не отличался от простого земледельца. Разве что поупитанней.
– Ты спас мою старую шкуру, благородный Данил,– сказал купец.– Все мое – твое.
Всего лишь формула благодарности, но светлорожденный почувствовал себя польщенным.
– Я думаю, нам не стоит въезжать в город,– сказал он.– Раз мы в розыске.
– Оставь! Содержимое моих телег волнует стражу куда больше, чем пара фальшивых охранников. А уж пара настоящих золотых монет совершит настоящее чудо. Вот увидишь!
Так и вышло.
V
Данил распахнул окно… и тут же закрыл его. Окно выходило на перекресток. В центр перекрестка был вкопан столб с перекладиной. А на перекладине – подвешенный за ноги труп. И вонял он, как положено трупу. Под столбом маялся стражник. От нечего делать он гонял копьем голодных ургов. Падальщики возмущенно орали, распахивая зубастые пасти. Звуки под стать запаху.
Если не считать вида из окна, дом у купца Гривуша оказался вполне приличным. Даже по имперским меркам. Вчера, когда перед северянами распахнулась окованная железом дверь, Данил получил возможность убедиться: тайский шелк действительно можно купить на хуридское золото. Именно этим расписным шелком были задрапированы стены гостиной. После серых и черных красок Хуриды – настоящий праздник для глаз. Однако светлорожденный не мог не оценить и оборонительных достоинств дома. Двери вели в узкую прихожую, каковая заканчивалась крутой лестницей. Лестницу в случае нападения могли бы удерживать два-три человека. А окно, которое только что закрыл Данил, было забрано изящной, но достаточно прочной решеткой. Как и все окна в доме. Маленькая крепость. Не хватало только колодца в подполе. Впрочем, почему бы не быть и колодцу?
Стук в дверь.
– Хозяин приглашает господина к завтраку!
– Иду,– отозвался светлорожденный.
Облицованные мрамором колонны, гурамские ковры на стенах, алебастровые светильники.
«Ничуть не хуже, чем в нашем глорианском доме»,– подумал Данил.
Рудж уже был здесь. И Гривуш.
– Доброе утро, благородный Данил. Как спалось?
– Превосходно.
Легкие шаги за спиной. Данил обернулся…
В нескольких шагах от него стояла девушка.
Бежевое длинное платье с глубоким вырезом, полностью открывающим плечи. Серебряный кольчатый пояс обнимает талию. На плечах – накидка из нежной тайской шерсти, серая, с узором из черных жемчужин
