– Послушай, – хрипло произнес он. – Ты хоть бы молнию за собой прикрыл. Если кто из моих ребят увидит, как ты свой испанский вариант мне в глаз пытаешься засунуть, то могут по горбу киркой заехать. Это похуже, чем шесть-тридцать пять.
Он меня не боялся. Во всяком случае, мой «регент» был слабым аргументом. Влад знал, что выстрелить ему в голову способен кто-либо другой, но только не я, и поэтому с таким же успехом можно было приставить к его виску кукиш. Влад терпеливо ждал, когда я выдохнусь.
– Кажется, я тебя здорово достал, раз ты такой воинственный, – сочувствуя, сказал Влад и попытался вытащить из-под щеки примятые листки.
– Не то слово! Я человек терпеливый, но не до такой же степени! Ты, парень, перешел все границы.
Влад вздохнул.
– Се ля ви! Тебе кажется, что я перешел границы, а мне – что все в порядке вещей. – Он поерзал, стараясь лечь удобнее, и добавил: – Зря ты, конечно, так. В этом деле пистолетом ничего не добьешься.
– А чем можно добиться?
– Да ничем! – вспылил Влад. – Я ж тебе ясно дал понять – ты хоть из танка в меня целься…
– Ладно, хватит, – сказал я. – Ты мне надоел. Где Марина?
– Кто? – переспросил он.
Я, невероятным образом сохраняя спокойствие, повторил.
– Сейчас, – сказал Влад и наморщил лоб. – Ты, вообще, загадками не говори больше, хорошо? Я думал, ты за Анютку пришел со мной биться… Значит, Валя есть, Дина есть, Катюша есть…
Пока он бормотал, я отпустил его косичку, дотянулся до телефонной трубки, отщелкнул панель с микрофоном.
– Как выйти на городскую линию?
– Через «восьмерку», дорогой… Послушай, нет у нас здесь никакой Марины. Может, ты имел в виду Дину? Ты ей понравился, и она тебя вчера весь вечер вспоминала.
Я набрал номер гостиницы. Сразу после первого гудка отозвался профессор. Я выключил аппарат и кинул на подушку.
– Хорош молоть языком, Влад! – жестко сказал я и начал фантазировать: – Курахов настроен решительно. Он уже настучал на тебя в милицию. В то время, когда он будет пудрить тебе мозги про билет в Симферополь, менты прослушают ваш разговор и засекут тебя. Я только что звонил в гостиницу. Это был сигнал готовности…
Я заметил в глазах Влада неподдельное замешательство.
– Постой, постой! – сказал он. – Давай по порядку! Про какой билет он должен мне пудрить мозги?
Я не стал повторять.
– Влад, – я чувствовал себя так, словно умирал от бессилия. – Где Марина? Ну не будь идиотом! Всем уже все понятно! Не надо так смотреть на меня и делать вид, что ты не понимаешь, о чем речь.
– Самое забойное, старина, заключается в том, – ответил Влад, почесывая ногтем кончик носа, – что я в самом деле не понимаю, о чем речь.
– Глупо.
– Что – глупо?
– Глупо притворяться.
Если бы Уваров не дал психа, то так бы и лежал до самой ночи, а может быть, до утра. Наш разговор, зашедший в тупик, прервать можно было только каким-нибудь отчаянным поступком, и Влад пошел на него. Он, колоритно матерясь, отбил мою руку с пистолетом, перевернулся на спину, сел и обеими руками выразительно постучал себя по голове.
– Мы о чем говорим?! Мы о чем спорим?! Какая Марина?! Ты что, в аварию попал?! Травма черепа?!
Я никогда не думал, что человек с такой комплекцией может быть в такой степени эмоциональным. Влад размахивал руками настолько сильно, что между нами стал гулять ветер. Я зачем-то продолжал держать в руке пистолет, словно микрофон перед лицом героя интервью, хотя прекрасно понимал, что не выстрелю даже в том случае, если Влад кинется на меня и станет душить.
– Рассказывай, что ты от меня хочешь, – обратился он ко мне. – Только подробно, от начала и до конца!
Мне стоило немало сил, чтобы сказать:
– Сегодня ночью кто-то выбил стекло в гостинице, а затем увел падчерицу профессора.
Глагол, конечно, надо было подобрать другой. Уваров сразу же на нем споткнулся.
– Как? Увел? – поморщившись, переспросил он. – Это как телочку, за поводок?
– Может быть, я неправильно выразился! – огрызнулся я. – Не надо так глупо иронизировать!
– А ты убери свой дурацкий пистолет, если не намерен в меня стрелять! – не менее зло отпарировал Влад.
– А может быть, я намерен!
