Он довольно долго трепался о всякой ерунде, а затем, плавно разбавляя шутку правдой, перешел к делу:
– А я твоего подопечного поймал… Нет, не шучу. Он в электричке ехал, а я его – цап за воротник! Обещает отвести меня на место преступления… Нет, я не пил, только кефир… Так что поднимай группу, бери санкцию на обыск и подлетай к воротам усадьбы.
Мухин повесил трубку.
– Ты доволен? – спросил он.
– А вам орден дадут за то, что вы меня за воротник поймали?
– Ну, ладно, ладно! – махнул рукой следователь. – Тебе все равно, кто кого поймал, а мне приятно. Может, премию дадут, куплю детишкам новые колготки взамен драных… Поехали?
– К сбербанку, – сказал я Татьяне, когда мы сели в машину.
– Ты решил по пути ограбить кассу? – удивился Мухин.
– Вы зайдете в зал, – сказал я, – подойдете к Гонзе и попросите его выйти на улицу. Придумайте какой- нибудь повод. Например, вам надо уточнить его показания. Отведете его за угол, чтобы охранник вас не видел…
– По-моему, это уже перебор, – покачал головой Мухин.
– Если вы не выйдете с Гонзой через три минуты, – предупредил я, – то мы уедем и вам не дадут премию. К тому же опозоритесь перед Паниным.
– Серьезный довод, – согласился Мухин. – Опозориться перед Паниным – это серьезно. Одна только просьба: не надо поджидать Гонзу за углом, пугать его пистолетом или бить всякими тяжелыми предметами по голове. Ручаюсь, он добровольно сядет в машину. Только сидите оба здесь и носа не высовывайте.
– У него другие методы, – сказала Татьяна, когда Мухин вышел.
– Если бы я был следователем, а не подследственным, – проворчал я, – у меня тоже были бы другие методы.
Кассир и Мухин вышли из дверей банка. Следователь показал Филе на машину.
– Как ты думаешь, он догадывается, куда мы сейчас поедем? – спросила Татьяна.
– Сядь ко мне, – не ответив, попросил я.
Кассир открыл дверь и сделал вид, что увидел нас только что:
– Ба-а! Полна бочка огурцов! Какая радостная встреча!
– Сделай милость, сядь за руль, – попросил я.
– Это как называется? С самодоставкой? Пожалуйста, если господин следователь не возражает…
– Я не возражаю, – нетерпеливо ответил Мухин.
Филя долго пристраивал свои длинные ноги на педалях управления, подгонял сиденье под свой рост. Наконец мы поехали.
От банка до Кушелевского спуска мы молчали. «Неплохие нервы, – подумал я, наблюдая за Филей. – Держится спокойно. Только одна ошибка: переключился с первой сразу на третью».
– Подходит ко мне, значит, дедуля, – неожиданно начал рассказывать Филя, причем таким тоном, будто он уже что-то нам рассказывал, да только мы прослушали. – До девятого мая еще больше месяца, а он уже весь в орденах… Ладно! Подает мне книжку и говорит: «Был я у вас вчера, и вы мне что-то очень много начислили. То ли миллиард, то ли квадралион. Нельзя ли всю сумму сразу снять?» Я открываю книжку и говорю: «Дедушка, это ваш новый номер счета, а не сумма». А он вздыхает и говорит: «Вот же беда какая! А я уже старухе своей сказал, она меня без денег домой не пустит».
«Это все бравада, – думал я. – Руки дрожат. И суетиться начал, не знает, за что хвататься – за рычаг передач или за руль. А Мухин молчит, выжидает паузу. Очень правильно!»
– Так куда мы едем, друзья? – беззаботно спросил Филя, хотя было хорошо заметно, каким трудом дается ему эта «беззаботность».
Мне очень хотелось сказать: «В тюрьму».
– В усадьбу, – сказал Мухин.
– Прекрасное место, должен заметить… Смородина у дома шефа уже покрылась маленькими листочками. Палка, палка, огурец, вот и вышел человец!
На подъеме машина заглохла – Филя вовремя не переключился на пониженную. Затянув ручник, он попытался запустить мотор, но перед этим несколько раз нажал на педаль газа и залил свечи. Словом, сделал все возможное, чтобы машина встала.
– По-моему, у тебя получится лучше, – предположил Мухин, намекая, чтобы я сел за руль. Но мне было удобнее контролировать следователя и кассира с заднего сиденья. Я вышел из машины. Филя, полагая, что теперь за руль сяду я, освободил место за рулем. Я поднял крышку капота, вынул и протер тряпкой свечи, запустил мотор и вернулся на свое место.
Оставшийся путь до усадьбы Филя был скуп на разговоры и сосредоточенно крутил руль. Мы подъехали к конечной автобуса. Перед воротами усадьбы, словно сторожевые псы, стояли четыре милицейские машины, на двух из них вспыхивали проблесковые маячки. Перед машинами застыл строй милиционеров. Такого количества блюстителей порядка, собранных в одном месте, в Араповом Поле я еще не видел. Перед строем пружинисто прохаживался Панин. Именинник, по-моему, сильно похудел за те часы, как мы с ним скоропостижно распрощались. Он уже не жевал и не вытирал платком губы.
– Мухин, – сказал я, – скажите, чтобы убрали машины и открыли ворота. А Панин пусть немедленно найдет и доставит к особняку Родиона. Только не надо…
