— За плату?
— Живы, бродяги? Ищу вас, ищу. Не поубивали друг друга? Пошли в дом, разопьем мировую.
Морозов возник из темноты так неожиданно, будто все время находился неподалеку. В его голосе слышалось легкое разочарование.
— Беседа прошла в теплой и дружеской обстановке, шеф, — оживился Кучерявый. Он втянул живот и распрямил спину. — Выпить — я всегда готов.
Морозов обнял нас за плечи и повел к дому. Я шел, чувствовал его руку и думал, что здесь мне появляться незачем. Несмотря на радушие хозяина, чуял фальшь. Кучерявый попроще, но с дурью в голове. Иль то была рассчитанная хитрость? Словом, компания не для меня.
Для приличия посидел еще немного, забрал краски и убыл восвояси.
Шел по ночным улицам и думал, насколько проще обращаться с простыми людьми — с грузчиками, швартовщиками, с теми кто не выгадывает, не хитрит, не подличает.
Наступал вечер. Я шел по территории порта. На время пересменки жизнь на причалах замирает. Вот и сейчас не работали портальные краны, не носились, как угорелые, машины, стояла относительная тишина.
Впереди из-за штабеля ящиков вышла девушка в просторной брезентовой куртке, ярко-оранжевой косынке. Что-то знакомое почудилось в ее походке, и я ускорил шаг.
Юля оглянулась, узнала меня, обрадовалась.
— Это вы? — заулыбалась, как родному. — А я вам тогда даже спасибо не успела сказать.
— Ерунда. Ну как дела, Юлия... Юлия Константиновна? — спросил, дивясь тому, как она привлекательна. Или это отсвет оранжевой косынки делает лицо таким? Ну, ясно — оранжевое на фоне голубого моря. Весь секрет в удачном сочетании красок, не более.
— Работаю я тальманом, — старательно рассказывала Юля. — Сложного ничего нет, но грузчики уж больно ругаются. Такое говорят!
— А вы уши плотнее завязывайте.
— Какой там! Вы на смену заступаете? Все хотела вас разыскать, поблагодарить, да минутки свободной нет.
— Общежитие дали?
— Пока мест нет. Я у бабки одной устроилась. Она ничего, добрая, только сын у нее... Пристает. Хочу другую квартиру искать. Сейчас лето, трудно.
— М-да, — не мог я оторвать глаз от Юли. — Понимаю, почему он пристает.
— Не надо.
— Что — не надо?
— Вы, наверно, хотите комплимент сказать, а я не хочу.
— Тебе неприятно?
Юля пожала плечами.
— Как сказать... Когда от души и без всяких там... А когда просто так, да еще с намеком... Едешь на работу, а к тебе начинают приставать — «Девушка, вы кошелек уронили!» Очень оригинально!
— Слушай, Юля, — предложил я, — хочешь, поспрашиваю насчет квартиры? Определенного ничего не обещаю, но постараюсь. Как тебя разыскать в случае чего?
— Хотите зайти в гости? — обрадовалась Юля. — Педагогическая, пять. Спросите Семеночкину. Бабу Клаву.
— Запомню.
— Или ищите меня на втором районе. Обычно я там работаю.
— На визу подала?
— Еще нет. Документы должны прислать из дому. Справки, характеристики. Я и не знала, что все так сложно.
— Сложновато. Юль, а почему ты хочешь пойти плавать?
— Ведь говорила. Море нравится.
— Море с берега красивое. А шторм прихватит — всю душу вымотает.
— Ничего. Перетерплю. Мир посмотрю... А то старенькая стану, детьми обзаведусь и уже ничегошеньки не увижу. А вы разве не хотите мир посмотреть?
Я увидел, как от переезда в нашу сторону шагают Никитин и Кобец.
— Конечно, конечно. Ну, всего хорошего, — поспешил распрощаться. — Найду квартиру, сообщу.
Юля растерянно посмотрела на меня, не понимая причин поспешного бегства, и продолжила путь.
Я остановился подождать товарищей.
Все смотрели вслед удалявшейся Юле. В эту секунду оглянулась и она. Заметив, что ей уделяют внимание, поспешно отвернулась и ускорила шаг.
— Агентурную сеть налаживаешь?
— Просто знакомая.
— Для внеслужебных интересов? — заржал Кобец. — Ну, Хорунжий! То версии насчет монет придумывает, то на лету девчонок сшибает. Все успевает!
— Жениться, непременно жениться! — напуская на себя озабоченный вид, сказал Никитин.
— Он не женится. Он на танцы ходит, — поддержал игру Кобец.
— Не на танцы, а на спецмероприятия, — поправил я. — Между прочим, там такие симпатяги есть! И красивые, и умные, но почему-то не замужем, как ни странно.
— А потому, что такие, как ты, — сказал Никитин, — поматросят — и бросят.
— Да перестаньте! — урезонивал я. — Болтун — находка для контрабандиста.
Но Никитина и Кобца было трудно остановить.
— Выдвигаю предложение, — свирепо выпятив челюсть, сказал Кобец. — Взять с Юрки повышенное обязательство — до конца этого года подыскать невесту и официально зарегистрироваться.
— А если сам не найдет, мы ему подыщем, — обрадовался Никитин. — Дадим в «Вечорку» объявление.
— И тогда-то уж он не отвертится.
Я делал вид, что сержусь, но на самом деле было приятно, что ребята хоть в шутку стараются наладить мою жизнь.
Как Юля сказала? Педагогическая, пять?
Я стоял на трамвайной остановке, которая то переполнялась пассажирами, выходившими из вагонов, то пустела, когда очередная сцепка уходила. Спадал дневной зной. Небольшая площадь походила на карусель — машины, выезжавшие на нее, в любом месте должны были совершить хоть четверть круга, чтобы направиться дальше.
Сначала я старательно процеживал взглядом всех, кто выходил из трамваев, но, когда минутная стрелка моих стареньких часов далеко оставила за собой условленное время, расслабился, поняв, что она не придет.
И тут из трамвая выпорхнула она — в белом платье, с красными гладиолусами в руках. Шлейф внимания повис и на мне, едва Юля, раскрасневшаяся, чуть смущенная, подошла и протянула букет.
— Это за опоздание. Извини, не рассчитала время. Пришлось ездить к вокзалу.
— Спасибо, но... за что? — растерялся я. — У меня сегодня не день рождения.
На нас уставились зеваки, и я увел Юлю с остановки. Мы перешли улицу и направились в сторону моря.
— Даже не знаю, — не переставал поражаться. — За что такой подарок?
— Не догадываешься? — беззаботно улыбалась Юля. — Да просто так. Дарят же парни девушкам цветы. Вот я и подумала, что можно наоборот. Ничего в этом плохого нет. Можно взять тебя под руку?
— Валяй, — разрешил великодушно и тут же поправился: — С удовольствием.
Мы чинно шествовали рядом — Юля в белом платье и я с букетом. Ни дать, ни взять — жених и невеста.
— Может, сегодня праздник у тебя?
