Череп на рукаве

– У нас нет сил немедля бросаться и давить мятеж военной силой, – глядя мне прямо в глаза, отчеканил оберст-лейтенант. – И мы не знаем, что на самом деле случилось на Новом Крыму. Фольксштурм остановил вторжение «матки», тьфу! От такой беспардонной лжи покраснели бы даже черти.

– Но что же там произошло, господин подполковник?

– А вот на этот вопрос ты и должен нам ответить, Руслан, – тяжело вздохнул Валленштейн и поднялся.

– Я?.. Каким образом?..

– Каким образом... – Он криво усмехнулся. – Видишь ли, Руслан, тобой вообще-то должны были уже давно заняться в гестапо.

– Почему, господин...

– Потому что они с самого начала считали, что ты работаешь на разведку Сопротивления, – отчеканил Валленштейн, не сводя с меня пронзающего взгляда.

– Сопротивления? Интербригад, господин обер-лейтенант? Но они же...

– Само собой, выяснилось, что ты не работаешь на интербригады, – Валленштейн вновь сел, но не через стол, а в кресло прямо напротив меня, словно желая подчеркнуть неофициальность разговора. – Охранка вечно пытается что-то накопать в частях, возглавляемых родовитой аристократией, – добавил он не без гордости. – На сей раз им не повезло. Ничего не нарыли. Куда им. Они очень долго пытались меня убедить, что ты – агент неведомого «истинного Сопротивления», которое якобы ставит задачу мирной трансформы Империи в какую-то аморфную «конфедерацию». Я не слишком поверил. Они не могли добыть никаких улик.

Я сидел, обливаясь потом.

– Сведения, что ты НЕ работаешь с интербригадами и особами типа Дарианы Дарк, пришли с самого верха. После этого сигуранца заметалась. Твой поступок на Сильвании они сочли было самым верным доказательством... если бы он не был так глуп.

– На Сильвании? – Я как можно естественнее поднял брови.

– Конечно. Когда ты спасал свою девушку. Прекрасная работа, Руслан, прими мои поздравления. После этого тобой занялись уже всерьёз. Не охранка. Я занялся. И моя собственная маленькая служба безопасности. Ты прекрасно справился с этой дурацкой штукой секуристов, полиграфом. Они полагаются на него, словно на Господа Бога. Но я всё равно не верил, что пленных на Сильвании освободили другие повстанцы. Я не сомневался, что это ты. Ясное дело, что настоящий агент должен спокойно смотреть, как расстреливают его собственную мать, и ничем не выдать себя. Ты поступил крайне непрофессионально, и это лишний раз убеждало меня, что ты – идейный борец, настоящий идейный борец, который вступил в армию с целью сделать карьеру, подняться наверх, а потом... не знаю. Убить Императора? Взорвать Генеральный штаб? Смысл твоей операции мне остаётся неясен. Ты никому не отправлял шифровок и донесений. Значит, думал я, его задача – стратегическая. По-настоящему глубокое внедрение, возможно – военная разведка, не садисты и палачи из гестапо, щеголяющие, как идиоты, в своих чёрных пальто, словно садомазохисты, а настоящая разведка. Стратегическое планирование. Разветвлённые операции по поддержанию стабильности Империи. Больше ничего на ум мне не приходило. Ты показал себя отличным солдатом, и я с охотой давал тебе повышения. Мне не пришлось раскаиваться. Из тебя получился хороший командир. Ты получил патент, и, собственно говоря, теперь ты мог бы подать рапорт о переводе в армейскую разведку. Это было бы понятно и оправданно. Сделай ты так, возможно, я бы принял меры... к пресечению твоей операции. Но ты отчего-то тянул. Моё любопытство разгоралось. Ты вывел людей из-под Тучи. Ты выбрался из лап Дарианы Дарк, а из милых ручек сей дамы ушли живыми считанные единицы. Можно было бы заподозрить, Что ты всё-таки с интербригадой, но нет. Мои источники раз за разом отвергали такую возможность. Я тоже не склонен рассматривать её сколько-нибудь всерьёз. – Он смотрел мне в глаза, серьёзно и скорбно. – Ты дрался как настоящий солдат, Руслан. Русские всегда дрались насмерть, когда их припирали к стене. И этого не понимали ни Сигизмунд, ни Карл Двенадцатый, ни Наполеон, ни Гитлер... Десятки людей «Танненберга» обязаны тебе жизнями. Я не знаю твоей цели, но вижу – она не в том, чтобы вовлечь парней, носящих Feldgrau, в какую-то ловушку. Тонкое взаимодействие, агенты влияния – вот, наверное, была твоя цель. Возможно, ты и твои сторонники хотели добиться больших прав для Нового Крыма, возможно, льгот и привилегий, вероятно – имперских субсидий... расширения автономии... не знаю. Дай знать уже не хочу, если честно. Прости меня за столь долгий монолог, однако он для нас жизненно необходим. – Валленштейн склонился вперёд, холодные серые глаза впивались в мои. – То, что я тут наговорил, уже вполне тянет на пожизненный Сваарг. С лишением звания, титула и состояния. Поэтому послушай внимательно, что я тебе предлагаю. – Оберст сделал паузу, выпил воды – всё-таки он сильно волновался, несмотря на всё своё прославленное хладнокровие. – Если начнётся развал Империи, если планеты сейчас станут объявлять о независимости... ты сам понимаешь, чем это грозит. Чужие пройдут сквозь нас железным катком и не оставят ничего живого. Как на Омеге-восемь.

– Господин оберет-лейтенант... – осторожно проговорил я.

– Да? – Он мгновенно взглянул на меня. – Ты что-то хочешь сказать, Руслан?

– Я не собираюсь ни в чём признаваться, господин оберст-лейтенант, – сказал я по возможности более холодно. – Но я тоже считаю, что в трудный час надо сохранить единство Империи. Мне нечего было бы возразить моему почтенному отцу. Я хотел бы услышать – вы ведь имеете для меня некое особое задание, я правильно понял?

– Правильно понял, Руслан, – помолчав, сказал Валленштейн. – Я... и ещё группа высших офицеров, выжившая в этой бойне. Моих единомышленников. Мы действительно хотим предложить тебе дело. Союз, если угодно.

– Я слушаю, господин оберст-лейтенант.

– Бросил бы ты меня титуловать, Руслан. Во всяком случае, не сегодня. Я хочу, чтобы ты понял – мы тебе не враги. Во всяком случае, не сейчас. Ведь даже, чёрт возьми, отделение Нового Крыма, случись оно в иные времена – даже если это твоя цель, оно не показалось бы мне столь ужасным. Империя слишком разрослась. Центр не в силах уследить за всеми процессами на дальних окраинах. Но это другой, совершенно отдельный разговор. Давай ближе к делу. Давай я изложу тебе наш замысел, а потом... потом уже решим, что делать с тобой.

– Я слушаю, господин... герр фон Валленштейн.

– Нам крайне, чрезвычайно необходим свой человек на Новом Крыму, – отчеканил он. – И не просто человек, агент. Агентов у нас... хватало, однако несколько дней назад по ним словно коса прошлась. Они все молчат. Я сильно подозреваю, что за этим кроется твоя решительная подруга, миледи Дариана. Я ещё более сильно подозреваю, что... – он махнул рукой с выражением безнадежности на лице, – ладно, игра в открытую, Руслан. Интербригады, похоже, имеют солидное прикрытие и агентов влияния в самых высших сферах как Генштаба, так и Министерства обороны. Кто-то явно им покровительствует. После твоего возвращения с Омеги их обязаны были просто объявить вне закона. А этого не произошло. Почему?.. Увы, простому армейскому оберст-лейтенанту, пусть даже и фону, пусть даже и носящему знаменитую фамилию, пусть даже и имеющему знакомства и связи, это выяснить не удалось. Я подозреваю, что Дариана уже имеет все имена и явки наших осведомителей на Новом Крыму. Поэтому нужен кто-то совершенно свежий. Тот, кого они совершенно не ожидают. Ты – идеальная кандидатура.

– Я, гос...

– Без чинов, я же сказал!

– Виноват. Но разве я – идеален?

– Конечно, – пожал плечами Валленштейн. – Ты там родился и вырос. Ты сын уважаемого отца. Он, конечно, тебя проклял и всё такое, но, думаю, если ты придёшь к нему, падёшь в ноги и скажешь, что дезертировал, как только узнал, что твоя родина свободна, – полагаю, он простит блудного сына.

Я слушал, оцепенев.

– Предположим, хотя, зная моего отца...

– А затем тебе надо выйти на тех, кто стоит за «независимостью», – резко пролаял Валленштейн. – И разобраться, что за история с «матками»! Были они там, не были... если были на самом деле, во что я не могу верить, – то как их удалось отбить! И если говорить о стратегии – то тогда сверхзадачей будет отменить эту нелепую «декларацию». Умеренные в парламенте должны добиться переголосования. Тогда