– Мне так не кажется.
Даже если Ларри понравится отцу и подойдет на роль «идеального мужчины», Роза знала, что не сможет проявить по отношению к нему ни малейшего энтузиазма. Отец сразу догадается, для чего она притащила Ларри – в отчаянной попытке оттянуть неизбежное.
Только один мужчина может заставить ее отца остановиться и задуматься… только один мужчина способен превзойти любого «идеального кандидата в мужья», предложенного судьей.
Один мужчина…
Она не посмеет.
Они не виделись несколько недель. Естественно, если бы он захотел, давно бы уже позвонил или приехал.
Но, с другой стороны, Роза не сомневалась, что все, происшедшее между ними в хижине, было взаимным.
Наверное, он так же обращается со всеми женщинами, – решительно сказала себе она.
Почему-то эта мысль вызывала в ней сомнение. Может, с виду Шейн и «рубаха-парень», но вряд ли он склонен изливать душу перед каждым встречным.
Роза подозревала, что его внешнее обаяние не столько проистекает из характера, сколько служит щитом, прикрывающим от посторонних глаз настоящего Шейна.
– И где это ты выучилась на психолога? – спросила она вслух.
Милли моргнула.
– Что?
– Ничего, – буркнула Роза. – Просто думаю.
– Думай быстрее, – посоветовала Милли. – До пятницы не так уж далеко.
Шейну хотелось позвонить домой.
Он хотел поговорить с Мэйсом и Дженни. Он хотел больше узнать о новой лошади Марка и о снежной крепости, которую построил Тони. Он хотел, чтобы Дженни поднесла телефон к пианино, и Пилар смогла бы сыграть для него новую пьесу.
А особенно ему хотелось спросить, не заезжали ли они в Ливингстон, не заглядывали ли случайно в маленький цветочный магазин под названием «Розовый сад», не встречались ли с темноволосой женщиной, хозяйкой этого магазина. Такая ли она красивая, как он ее запомнил, не выглядит ли она такой же усталой и бледной, как он. Страдает ли она, как он.
Шейн запретил себе звонить.
Он – не сопляк, скучающий по дому. Даже в юности он никогда не околачивался возле телефонных будок. Он шел по дороге, не оглядываясь назад.
Да, время от времени он звонил. Но не стремился к этому постоянно. Напротив, он почти не вспоминал о доме. Таким он был человеком. Шейн Николс жил по пословице: с глаз долой – из сердца вон.
– Ага, – буркнул он, стараясь не смотреть в сторону телефона на стене магазина в Прескотте. – И посмотри, в кого ты превратился.
Тем более, он звонил на прошлой неделе.
В тот раз он переговорил с Мэйсом и Дженни. Выслушал рассказ о лошади и снежной крепости, и Пилар проиграла ему песенку о какой-то Клер Дублон.
Но он не спросил о цветочном магазине в Ливингстоне. Не узнал ничего нового о Розе.
И не узнает, даже если снова позвонит.
Потому что он не рассказывал о ней никому. Ее имя ни разу не слетело с его губ. Он не ответил на расспросы Дженни о трех днях, проведенных в хижине. Не замечал любопытных взглядов Мэйса.
Когда никто о ней не знает, можно притворяться, что она ничего не значит для него.
Но это не так.
Он может притворяться, что забыл ее. Но вряд ли сможет забыть.
Шейн закупил продуктов. Отнес их в грузовик. Затем вернулся и позвонил домой.
Чтобы просто поздороваться. Услышать голоса родных людей.
– Как дела? – спросил он у Дженни.
– Прекрасно. – Похоже, она удивилась, но его звонок не был ей неприятен. – А у тебя?
– Все хорошо, – ответил Шейн. Он шевельнул пальцем. – Правда хорошо. – Неужели его голос действительно кажется таким неискренним?
– Я рада. Где ты?
– Прескотт. Аризона.
– О. Это долгий путь, – с сомнением заметила Дженни. – Слишком долгий, – добавила она после секундной задержки.
– Слишком долгий для чего?
– Чтобы приехать на ужин.
