Ее имя сорвалось с его губ раньше, чем он осознал это:
— Софи!
Он думал, что сможет просто дать ей уйти, оставить все как есть, но не смог не спросить:
— Как Лили?
На мгновение ему показалось, что она не ответит. Но потом на ее лице появилась мягкая улыбка, которую он уже очень давно не видел.
— С Лили все хорошо. Она замечательная. Умная. Веселая. Ласковая. У нее вчера был день рождения, ей исполнилось…
— Четыре, — сказал Джордж.
Он точно знал, сколько ей лет. Он помнил каждую минуту того дня, когда она появилась на свет. Помнил, каково это, держать ее на руках, ощущение ответственности за эту крошку, пугающее, но делающее его таким счастливым.
— Ты помнишь? — удивленно спросила Софи.
— Конечно.
— Может быть, ты захочешь посмотреть на ее фотографию?
Захочет ли? Джордж кивнул, стараясь скрыть охватившее его волнение, но Софи, похоже, ничего не заметила. Открыв сумочку, она нашла в ней фотографию дочери и отдала ее Джорджу.
Одного взгляда на снимок хватило, чтобы у него перехватило дыхание. Боже, она стала такой хорошенькой. Он видел несколько фотографий, которые его мать сделала на свадьбе, поэтому у него было представление о том, как Лили сейчас выглядит, но этому фотографу удалось уловить ее характер. Малышка сидела на пляже рядом с песочным замком и радостно смеялась. Если бы не темные волнистые волосы, он бы подумал, что перед ним маленькая Софи, даже глаза Лили были такими же зелеными. А на ее губах была уменьшенная версия сияющей улыбки Софи.
— Она очень похожа на тебя.
Его голос звучал чуть хрипло от переполняющих его чувств.
— Мне все это говорят, — улыбнулась Софи. — Только волосы достались ей от Ари.
От Ари. Потому что Лили на самом деле дочь Ари. Не его.
Как и ее мать, Лили никогда не была его. Они обе принадлежали Ари, не важно, что его кузен умер еще до рождения Лили. Как оказалось, некоторые вещи ранят сильнее, чем колеса грузовика. Он провел языком по вдруг пересохшим губам.
— Она выглядит такой счастливой.
— Так и есть. Она хорошая, славная и счастливая маленькая девочка. И с тех пор как в три месяца у нее закончились колики, из-за которых она все время плакала, с ней стало очень легко найти общий язык. Я справилась.
Она доказала себе и ему, что способна справиться без его помощи. Ей нужно было доказать это после того, как она выгнала его. И она смогла.
— Можешь оставить фотографию у себя. У меня есть еще одна. Если хочешь, конечно, — добавила она.
— Конечно, спасибо.
Он еще несколько долгих мгновений изучал снимок, перед тем как положить на край тумбочки.
Точнее, он попытался это сделать, но его тело тут же пронзила острая боль.
Софи быстро подошла к нему, забрала фотографию и поставила ее так, чтобы он мог видеть ее, лишь повернув голову.
— Вот. Так она сможет присматривать за тобой. А сейчас тебе нужно отдохнуть. До свидания.
Он был готов позвать ее назад второй раз, но это вызвало бы лишь еще большее ощущение неловкости между ними. И если присмотреться, ничего кроме этого между ними и нет.
Было очень мило с ее стороны приехать сюда, даже если этим она просто хотела вернуть ему долг. Она всегда была очень доброй. Она бы сделала это для любого, если бы он в этом нуждался, даже для мужчины, которого она меньше всего хотела видеть в этом мире.
Он должен забыть ее. Она не нужна ему. Он жил без нее последние четыре года и прекрасно проживет до конца своих дней. Все, что нужно сделать сейчас, так это закончить все раз и навсегда.
— Софи!
— Да?
Он вздохнул и заставил себя произнести это:
— Ни о чем не беспокойся. Этого больше не повторится. Как только меня выпишут из больницы, я подам на развод.
Глава 2
Конечно, он подаст на развод. Софи удивляло лишь то, что Джордж не сделал этого раньше. Но, даже принимая этот факт, Софи чувствовала, как у нее трясутся колени.
Она медленно шла к стойке медсестер, где ей разрешила на время оставить свой чемодан, стараясь скрыть охватившее ее волнение. Но ее руки так дрожали, что она чуть не уронила стопку папок с документами, стоявшую рядом с ее чемоданом.
— Позвольте, я помогу вам, — сказала, стоявшая рядом, медсестра. Она подала Софи чемодан и внимательно вгляделась в ее лицо. — Как вы себя чувствуете?
— Все в порядке, правда, — пробормотала она, стараясь взять себя в руки. — Мне просто нужно немного поспать.
— Конечно. Идите домой и хорошенько отдохните. И ни о чем не волнуйтесь, мы позаботимся о вашем муже.
Софи хотела возразить, но промолчала. Не важно, что все эти годы она не позволяла себе думать о Джордже, как о своем муже. Не имело смысла лгать себе, утверждая, что она ничего не почувствовала, войдя в палату. Одного взгляда на его изможденное лицо хватило, чтобы все годы, прошедшие с их прошлой встречи, растаяли, как дым.
И еще страшнее было признать, что, несмотря на все ее усилия, она так и не смогла преодолеть своих чувств к нему. Когда она увидела его обмотанную бинтами голову, его непривычно бледное и худое лицо, руку на перевязи, она с трудом сдержала слезы.
Она поехала в больницу сразу из аэропорта и попросила медсестер отвести ее в палату Джорджа. Было раннее утро, и он еще спал, но это был какой-то неестественный сон. На мгновение ей показалось, что он не дышит, его грудь почти не двигалась, а лицо казалось застывшей восковой маской. Но стоявшая рядом медсестра, почувствовав ее испуг, посоветовала:
— Смотрите на монитор.
По нему бежала скачущая вверх и вниз зеленая полоса, доказывавшая, что сердце пациента продолжает биться.
— Вы можете разбудить его, если хотите.
— Не нужно, пусть отдыхает. Я подожду.
Если Джордж еще не умер, это может произойти, если первым, что он увидит после пробуждения, будет ее лицо.
— Если он не проснется в течение часа, его все равно придется будить. Мы должны регулярно проверять, как он реагирует на окружающих, и задавать ему вопросы, чтобы контролировать его память.
Что ж, после разговора с Джорджем, у Софи не осталось сомнений в том, что с памятью у него все прекрасно.
Она обернулась к медсестре:
— Он хочет пойти на работу и полагает, что его сегодня выпишут. Скажите, доктор ведь не позволит ему…
Медсестра мягко улыбнулась:
