очередной раз мрачно листал обретенную папку – хотя ясно было, что и в этом толку ноль. Я ведь даже не знал, к какой из перечисленных (или не перечисленных?) программ имел отношение Виктор.
Два мужика прокатили мимо нас пустую детскую коляску. Проехал мужик на роликах – тоже с пустой детской коляской (это что-то значит?). Старый негр в бархатном жилете с бутафорской маленькой тросточкой прошел, делая на ходу рукой движения, требующие профессиональной гибкости суставов: танцор? мастер единоборств? тайцзыцюань какое?..
Виктор... Виктор... Ни ф-фига не укладывается в голове. Дядь Витя – да бред же!.. Но если вдруг действительно Виктор – что тогда выходит? Что отчеты свои я пишу в пустоту, что никакого фонда нет, никакого эксперимента – а нужно было зачем-то послать меня «туда, не знаю куда»? Или – знаю куда?..
Человеком параноидального склада я себя никогда не считал (скорее уж наоборот – полагал осторожным прагматиком) – и, кажется, в этом мнению окружающих на мой счет не противоречил. Некий рефлекс решительно протестовал против попыток развивать мысль в таком вот направлении. Но развивать ее куда-то приходилось. Меня вынуждали. Факты и обстоятельства. А если уж вообще об этом рассуждать, то следует придерживаться – именно чтоб не впасть в шизу – принципа экономии мышления. В данном случае – искать общего рационального объяснения для всего.
А единственным персонажем, с которым пусть в большинстве случаев самым косвенным образом, но связаны ВСЕ творящиеся со мной и вокруг меня небезопасные странности, остается Виктор. В конце концов, без его целенаправленных усилий я бы никуда из родного города не уехал. А Виктор был в курсе, в каком положении и настроении я оказался после Славкиного бегства с баблом... Что я знаю про этого Латышева? Только то, что сказал он про себя сам и что сказал о нем Виктор. Все Латышев делал самостоятельно: тестировал меня, оформлял. Один-единственный парень ему ассистировал. Если уж так, то отправлен сюда я при непосредственном участии всего трех человек...
Справа из озера (из небольшого мола, точнее) в близкое пасмурное небо отвесно лупила стосорокаметровая водяная струя – тонкий белый прут, лохматящийся в подветренную сторону – и в итоге роняющий туда раз за разом медленные пенные серпы, что по мере падения превращались в подвижные складки полупрозрачного занавеса: сквозь них с визгом попарно пробегал забравшийся на мол молодняк.
...ЗАЧЕМ?! Какая вообще – в принципе, теоретически – может быть цель у подобного шизоидного розыгрыша?.. И уж если надо было заставить меня проехать от точки к точке – так почему с самого начала не придумать соответствующую причину и не выдать подробно прописанный маршрут?..
И тут я опять вспомнил Неаполь. А ведь похоже, что меня в том подвале кольнули какой-то дрянью, развязывающей язык, – сейчас этих «сывороток правды» туча всяких существует... И что я ИМ в таком случае наболтал? Про эксперимент и наболтал, естественно, – со всей откровенностью...
Подлетел наглейший воробей, завис на манер колибри на уровне моего колена, требовательно разевая клюв. Требует, значит, жрать – и уверен в своем праве требовать. Богатство и либерализм этой страны даже воробьев развратили...
...За кем следили в Греции – за Шатуриными или за мной? Майя «мужика» заметила в Афинах, потом он был на пароме, потом на Крит за нами потащился... Но если я все-таки не схожу с ума, то слежка должна была быть и в Турции, и в Италии... Что произошло с Антоном?.. А с Майей?..
Дул сильный и довольно холодный ветер – озеро шло зябкой рябью. Темные, с синеватым отливом, горы, обступившие его, и сгрудившиеся сверху тучи делали вовсе мрачным открыточный пейзаж. Над противоположным, левым (если смотреть против течения вытекающей из озера Роны) берегом тучи продрало нешироким отверстием, в которое просунулся плотный пучок солнечных лучей – прицельно высвеченный ими самолет взлетал на фоне гор круто влево.
...В Турции... Полоумный старикан – он не был ни полоумным, ни случайно встреченным? Шарики! Аликовы шарики! Узор-то был точно его – а такое случайностью уже совсем сложно объяснить... Ведь как все было: этот дед сел рядом со мной – и стал напоказ звенеть шариками, на которые я не мог не обратить внимания. (Виктор знал Алика? Не помню. Да что, в любом случае – проблема, что ли, узнать про него, про Варьку?..) И поскольку я был специально натаскан на странности, я поперся за дедом, выглядящим и ведущим себя страннее некуда. И он подкинул мне фотку Афин. А в Афинах ко мне подсел Шатурин – который, как уверяла Майя, предварительно долго за мной шел...
Все равно бред. Мало ли – фотка... А если б я не обратил на нее внимания? Или не внял бы намеку? Какие у НИХ могли быть гарантии, что я с самого начала не составил себе маршрут по собственному вкусу?.. Допустим, такие, что Виктор меня знал хорошо (он профессиональный психолог к тому же) – и он понимал, что не стану я жульничать. Западло мне будет. И раз пообещал решать спонтанно, то буду решать спонтанно... Да ну, все равно ахинея какая-то...
Но ведь я туда поехал? И Шатурина встретил?.. А в чем был смысл встречи?..
Кто меня искал – и зачем – после моего отъезда? Кто убил Глебова? Бойцы Калины?
Или?! Или никто не приходил? И Глебова не убивали? «Мыло» от него? На то оно и «мыло», чтоб быть анонимным. Ведь про ищущих меня сказал мне Виктор. И подтвердил Костик – который потом сообщил про смерть Глебова и настоятельно посоветовал не возвращаться. Как Костик-то может быть замешан? Бабок дали, надавили – вот и замешан... Что, если все это просто вранье, цель которого: не дать мне вернуться?..
Впрочем, так можно решить, что и Славкин побег тоже был устроен – ради того, чтоб студия накрылась и у меня бы не осталось ни дела, ни денег, ни желания сидеть в городе... Ведь Славку-то Виктор точно знал...
А вот это уже точно паранойя.
Скорее всего.
Информации мало. Слишком мало информации.
Шоссе вело на Эвиан (французская граница на этой стороне озера была совсем недалеко от города) и шло прямо по берегу. Справа по склону сначала поднимался парк с каким-то уникальным розарием, потом начались сплошные виллы.
– «Швейцарская Ривьера» – это здесь где-то? – спросил я у Сереги.
– Это дальше – к другому концу озера. К Монтре туда...
(К тому Монтре, где – если верить Эм Шишкину – Владим Владимыч Набоков, арбитр, понимаете ли, вкуса и ненавистник poshlost’и, жил в свои последние годы в шестикомнатном люксе, а рядом с унитазом ему ежедневно меняли коврик с названием дня недели...)
Облака сползли по склонам почти на голову – так что даже с озера сейчас наверняка не разглядеть было широко рекламируемый Монблан. Хотя я так и не понял, видна оттуда (в нормальную погоду) сама высочайшая вершина Альп – или просто массив Монблан...
Мы свернули вправо, стали крутить в горку. Особняки тут стояли уже пореже и были еще поздоровее, «по-понтовее». Высадил таксист нас на пустой дороге меж двух каменных заборов рядом с закрытыми воротами в одном из них. За стеной просматривались деревья и черепичная крыша с башенкой.
– Ну и че будем делать? – осведомился я непонятно у кого.
(Смысл визита на виллу, купленную Страно, так и остался туманным. «Воздух понюхать». – «Попробуем, я не знаю, хоть сколько со сторожами, охранниками потрепаться... – пожимал плечами рыжий. – Вдруг с соседями получится... Сымпровизируем. Может, хоть выйдет оценить степень бредовости этой телеги про Эджа...»)
Серега смотрел куда-то мне за спину. Я обернулся. Пустая улица. Только на повороте, полускрытая углом стены, припарковалась прямо на крутом довольно взъезде машина: темная не то «пежо», не то «рено».
– Чего там? – спрашиваю.
– Н-ничего... – медленно, думая о своем, промычал рыжий, развернулся и не спеша, кулаки в карманах, двинул к воротам. Остановился, быковато глядя на них и соседнюю калитку. Пожал плечами, пробормотал: – Хрена ль мы теряем... – решительно шагнул и вдавил кнопку рядом с калиткой.
Секунд через пятнадцать та открылась, показался тип без формы, но сугубо охранного вида. Серега сказал что-то по-французски, тот несколько недоуменно ответил. После короткого диалога тип ушел обратно, не заперев калитку.
– Нич-че не понимаю, – покосился на меня рыжий. – Тут якобы вообще не жилой дом...
