– Дальнейшие планы? – спрашиваю.
– Куда-нибудь зайдем... где народ есть... там поговорим.
Народ, кстати, был во всех попадающихся заведениях – причем в избытке. Большинство было даже забито. Артур косился то на одно, то на другое, пару раз обернулся. Шел он быстро, но особой нервозности в нем не ощущалось.
– Скажу сразу – я здорово на вас рассчитываю, – признался я. – А то мне осточертело ничего не понимать.
– А я – на вас. – Он посмотрел без улыбки: коротко, но внимательно. – ... Ну вот хотя бы сюда, – кивнул на очередное заведеньице («Эндрю Эдмундс»), от которого улице достались только дверь c окном.
Мы свернули к нему, выглядывая свободные места. Притормозили, готовясь пропустить выходящих – дверь как раз открылась изнутри. Я повернул голову вправо... то ли бессознательно привлеченный движением на периферии зрения, то ли по наитию какому... Велосипедист там ехал, за нами следом, параллельным примерно курсом – и тоже притормозил: чтобы не налететь на нас (так мне в первое мгновение показалось). Метрах в четырех каких-то притормозил, если не меньше... В каске велосипедной, молодой вроде парень – я не успел толком заметить. Ничего я, собственно говоря, не успел заметить, тем более – понять: но почему-то мгновенно пригнулся, шарахнулся, вякнул, кажется, Артура толкнул...
Пистолет у него был, у велосипедиста. С глушителем. Неведомо, когда и откуда вытащив, он держал его в правой неприметно, у бедра, и направлял в нашу сторону... Пожалуй, разглядеть это я был не должен. Но разглядел вот как-то. Или задним числом додумал – потому что впечатлений и воспоминаний об этих нескольких и десятке последующих секунд у меня почти не сохранилось...
Дважды упруго хлопнуло – Артура бросило на меня: в этот момент Белянин находился почти между нами; а в следующий я был уже в дверях ресторанчика: я практически нырнул туда головой, отталкивая того, точнее, тех, кто выходил, – этот/эти и помешали велосипедисту прицелиться толком: третья пуля хряснула в дверной косяк – в каких-то наверняка сантиметрах от меня...
Почему я шарахнулся именно внутрь – а не побежал по улице?.. На улице он бы меня точно пришил (то есть это я потом понял – а тогда прыгал совершенно «от балды»). Да и в кабаке – будь у кабака другая планировка или будь он посвободнее... Но здесь, наверху, оказалось совсем тесно – единственный узкий проход между несколькими занятыми столиками. Я рванул – в три погибели, с судорожной несусветной прытью – по этому проходу, и вышло так, что от велосипедиста, остававшегося снаружи, меня прикрыли как сидящие за столиками, так и те самые, выходившие, замешкавшиеся, остолбеневшие... А кончался проход – лестницей. Крутой лестницей вниз, в подвал. Причем уже первый пролет был перпендикулярен проходу – то есть я лишней секунды не оставался на виду...
Я слетел по этим ступенькам – еще две пули вмазали (как по затылку) в стенку чуть выше моей головы: ОН, ворвавшийся, видимо, в помещение, стрелял вдогонку, впопыхах, с каким-то крошечным запозданием... А преследовать меня в теснейших этих помещениях, да еще спускаться вниз, ОН не решился...
Нижний зал был тоже небольшой, но, конечно, куда больше верхнего: столики, стойка... Дверь на кухню!
Отпихнув кого-то, вломился в нее, проскочил коридорчик, куда-то ткнулся, увидел лестницу черного хода, бросился наверх, наружу, в переулочек, по нему, за угол, опять за угол, и снова... Оказался на некоей относительно широкой (по здешним меркам) улице, ввинтился в толпу, толкаясь, обгоняя, направился – уже не бегом, просто быстрым шагом – туда, куда шло большинство, где казалось более людно...
Ни черта я не чувствовал, не думал тем паче, тела словно и не было, и вообще меня не было – какая-то одна абстрактная функция движения от меня осталась... Потом внутри дернулось, подпрыгнуло – я еле успел податься к стенке: меня вывернуло под нее хаус-вай-ном. Не останавливаясь, я пошел дальше, и шел, и оглядывался беспрестанно, и все время – механически – выбирал, где плотнее толпа...
34
«Ликвидация фирмы за пять дней» – крупно значилось на фанерном щите, что висел на спине битого жизнью дядьки, с самым безнадежным видом бредущего по Плеханова. Надпись сопровождалась телефоном. Аналогичный щит прикрывал дядьке грудь.
Костик фыркнул, проследив мой взгляд:
– Я их таких несколько раз уже видел. Бродят по центру – и все предлагают ликвидировать фирму.
– Живо представляю себе бизнес-план этих ребят, – говорю. – В первый день мочим секретаршу, во второй – бухгалтера. На пятый – директора...
– Менты, – предупредил Костя.
– Вижу...
Обтерханную мою «Карину» гаишники проигнорировали.
– Если со студией не выгорит, – я газанул и обогнал занудного «пенса» на «шестере», – сам открою такую контору. По ликвидации контор.
– В киллеры подашься?
– А у меня богатый опыт в этом деле. – Я хмыкнул. – Не в убийстве, понятно, секретарш... Я ни тебе, ни ребятам не говорил – а то б хрен вы к нам пошли... Я же сколько фирм-то за последние лет десять наоткрывал... И где они все теперь?
– А чем ты занимался?
– Да чем только не... – Я тормознул, не успев пройти под желтый. – Экстремальным туризмом. Фаст- фудами. Авторемонтом с автореставрацией...
– Широкие интересы...
– Журнал делал...
– И чего – все накрылось?
Зеленый определялся тем, что ничего не зажглось после желтого.
– Считай, что все. – Я свернул на Московский. – А что не сдохло – так лучше б я собственными руками его придушил, чем смотреть, во что оно теперь превратилось...
– Ты о чем?
– Не читал никогда «Информатор» – еженедельник наш городской?
– Нет...
– Чудовищное дерьмо. Коллекционное. Чистейший жополизательный, минетный пиар пополам с постельными тайнами всяких киркоровых и неандертальскими анекдотами. Под рубрикой, если не ошибаюсь, «Хиханьки».
– Твое детище?
– Когда оно было моим... нашим – это был хороший журнальчик. Честное слово. Не тупой. С хорошими текстами. Безо всяких «хиханек». И, между прочим, тираж был приличный. На стабильный плюс вышли...
За сорок восьмой школой я свернул в переулок и выматерился – канализационные дыры тут не были прикрыты люками: растащенные еще в начале девяностых, их до сих пор то ли не удосужились положить, то ли так и крали регулярно... Тяжелые же, собаки...
– И чего?
– Когда владельцы, такая «инвестиционная группа», нормальное приблатненное жлобье, увидели, что дела наши хороши... причем не как у Абрама – посадили нам нового редактора. Ну он и наредактировал. Слава богу, я к тому моменту сам ушел – я там замом был при прежнем главном... Хоть не присутствовал лично при вивисекции. Даже потом как-то перед пацанами неудобно было – они-то воевать еще пытались... пока их не поувольняли к чертовой матери.
Я давно заметил, что в этом смысле мне вообще везет. Везет уйти из собственного дела раньше, чем оно начнет загибаться. Ведь и из «МОТОдора» я свалил как раз тогда, когда все получалось, идеи перли, и даже бухгалтерия выглядела самым радужным образом. Причем свалил – без всякой видимой причины. Без особых даже планов на будущее. А через месяц на мастерскую стали наезжать самым наглым, жлобски- откровенным образом и за полгода разорили...
А с быстрым нашим питанием как было? В июле девяносто восьмого я дезертировал. Славка тогда утверждал, что Кириенко меня лично обо всем предупредил... А Варька смеялась, что у меня, как у каких-то там рыбок, – чутье на приближающееся землетрясение.
– ... Ну что, – пожал плечами Костик на все это, – значит, ты везучий человек.
