Памела заметила;
— По его прическе всегда можно судить, честно он выполнил свою дневную норму или нет.
— Ладно, — усмехнулся я вставая. — Может ли мой взлохмаченный вид служить мне оправданием?
Стелла снова внимательно оглядела меня и кивнула.
— Думаю, да.
— Очень благородно с вашей стороны, — ответил я. — Конечно, по отношению к вам я поступил возмутительно, но там, наверху, был за это сурово наказан. О, как мне хотелось жечь костры из сорняков! Как хотелось получить к чаю крем, вы-то небось им вволю налакомились, а я обошелся всего лишь скромным сандвичем. Словом, я томился, как мальчишка, которого не пускают играть в крикет, но, видите ли, дело в том, что в это время я заканчивал свою пьесу.
Стелла вскочила на ноги. Я старался произвести впечатление и добился своего. Глаза у нее округлились.
— Вы хотите сказать, что вот сейчас вы дописывали свою пьесу?
Памела тоже повернулась ко мне:
— Правда, закончил? Значит, первый вариант готов? Молодец, Родди!
— А какая это пьеса? Историческая? В стихах? — жадно расспрашивала Стелла. — Как она называется?
— Пьеса современная, в прозе, конечно, и пока она называется «Барбара». Честно говоря, мне ужасно не повезло, что конец начал вытанцовываться именно сегодня. Нельзя же было бросить работу — я не решился.
— Ну конечно! Конечно!
Стелла поняла меня. Я был прощен.
— «Барбара» — название недурное! А что же теперь? — спросила Памела.
— Прочту Милрою, посмотрю, что он скажет. Когда мы сможем поехать в Бристоль? Когда премьера «Саломеи»?
— Первый раз во вторник. Почему-то одновременно они ставят две одноактные пьесы Коуарда19 — странное сочетание. В пятницу тебя устроит? А то я только что, не выдержав длительной осады, сдалась и уступила Чарли: он желает недельку поработать у нас в саду, а одного его, как ты знаешь, оставлять опасно.
— Прекрасно значит, у меня есть еще неделя на отделку пьесы.
— А когда ты прочтешь ее мне?
— Когда хочешь.
— Сегодня вечером?
— Гм-м, мне надо бы взяться за статью, но сил уже нет. Ладно, сегодня.
Стелла вздохнула; взглянув на нее, я не мог удержаться от улыбки, так явственно отражалась на ее лице борьба между страстным желанием послушать пьесу и требованиями хорошего тона. Последние одержали верх.
— Я уверена, вы будете иметь потрясающий успех, мистер Фицджералд. А мне пора домой.
— Это никуда не годится, — заворчал я. — Как раз когда я освободился…
Памела собрала инструменты, они со Стеллой понесли их в сарай, а я катил за ними тачку. Я услышал, как Памела спросила:
— Вы считаете, мы слишком старые, чтобы называть нас по имени?
— Такие красивые имена, мне будет приятно произносить, — ответила Стелла.
— Кстати, Стелла, — сказал я, когда мы возвращались в дом, — когда вы придете на наш пляж купаться? Более роскошного места для купания я просто не знаю!
— Я тоже! — воскликнула она.
— Значит, вы купались здесь?
Она призналась с улыбкой:
— Да, но об этом никто не знал, кроме миссис Джессеп.
— Но к чему такие тайны? Ведь этот пляж был вашей собственностью!
— Я боялась, что дедушка сочтет это опасным!
— И вы приходили сюда совсем одна?
— Да.
— Тогда это действительно опасно. Надеюсь, — продолжал я, — вы будете часто здесь купаться, но вместе с нами.
— Памела предложила мне прийти в следующий вторник.
— Прекрасно А вы умеете нырять?
— Нет.
— Вы должны позволить мне научить вас.
Мне показалось, что Стелла не расслышала она не ответила.
— Давайте затопим камин — предложила Памела в холле и глазами спросила у меня, не пригласить ли Стеллу остаться. Я кивнул.
— Стелла, — обратилась к ней сестра, — может быть, вы останетесь с нами пообедать, а потом послушаете пьесу или у вас тогда возникнут осложнения?
— Ох, — воскликнула Стелла. — Как бы мне хотелось!
Она остановилась как вкопанная, переведя взгляд с Памелы на меня, как будто мы звенели перед ней ключами от рая.
— И ведь это, пожалуй, можно! По пятницам дедушка обычно не возвращается раньше половины одиннадцатого.
Что же мы делаем? Эта мысль одновременно пришла в голову и мне, и Памеле; я поймал ее встревоженный взгляд. Оставить Стеллу так надолго — значит пойти на риск. А Стелла продолжала объяснять.
— По пятницам дедушка уходит ужинать к капитану Паско — он инвалид. Они играют в шахматы. Раньше вечером в пятницу возвращалась наша служанка, чтобы составить мне компанию, и мы с ней чистили серебро. Но сейчас у нас служанки нет. А серебро можно почистить завтра, только и всего.
— Ну хорошо, — ответил я. — Давайте пораньше пообедаем, я сразу начну читать и до десяти отвезу вас домой.
— Для раннего обеда уже поздновато, — заметила Памела и повела Стеллу приводить себя в порядок, а я тем временем разжег камин в гостиной.
Мне хотелось скорее начать читать пьесу, но я решил выпустить кое-какие пассажи, которые не одобрили бы в брюссельской школе.
Вскоре Стелла спустилась в гостиную, свежая, аккуратно причесанная, и устроилась в кресле Памелы.
— Рад, что у вас обошлось без сражений с дедом, — сказал я, стоя возле каминной полки.
Некоторое время Стелла не отвечала Отвернувшись, она смотрела на облака — подсвеченные вечерним солнцем, распушенные ветром, они скользили по ней золотыми барашками. Наконец она ответила, но голос ее звучал довольно печально.
— Все равно у меня такое чувство, как будто что-то навсегда ушло.
— Да нет, что вы! Он привыкнет к этому!
— Он так долго смотрел на меня, словно не верил, что перед ним я. А потом сказал «Ну вот ты и уходишь из-под моего контроля!» Я чуть было не сдалась. За завтраком он почти не разговаривал. С трудом произносил что-то, а я старалась отвечать впопад. Наказывать он меня не собирается, но мне кажется, что все изменилось.
— Надеюсь, вы не жалеете, что одержали верх, Стелла?
Она покачала головой.
— Да нет. К тому же я уверена, что рано или поздно мы бы к этому пришли. Ведь люди взрослеют.
