— Да, за ним послали те, кто ее нашел, а нашли ведь ее в канаве, вам об этом говорили? Ну, раза два он ее здесь навещал. Рассказывал, что в доме все шло вкривь и вкось — никто ни за чем не следил, Мередиту и слугам было ровным счетом наплевать, выживет Кармел или умрет, а сиделка оказалась тупицей. Но доктор Радд видел, что девушка с потрясающей силой цепляется за жизнь, и думал, что она вытянет. Узнав о ее смерти, он был поражен. Он никак не мог забыть эту историю. Вот я и решил, что должен рассказать ее вам, хотя она уж очень безрадостная. Вдруг для вас что-нибудь прояснится.
С минуту все молчали. Действительно, история была не из приятных. Я видел, что у Памелы даже краска отлила от лица, такое этот рассказ произвел на нее впечатление. Спустя некоторое время она сказала.
— Вы молодец, что, беспокоясь за нас, боялись говорить об этом, и большое спасибо, что рассказали Кто хочет сразиться в пинг-понг?
Когда Скотт собрался уходить, я надел плащ и проводил его до дома, где жил учитель, — на этот раз он оставил свой велосипед там. По дороге он больше молчал, а когда заговорил, то грустно посетовал:
— В молодости часто делаешь ужасные ошибки, а через пару лет оказывается что исправлять их слишком поздно. Если б я согласился на то место в Бирмингеме, я бы мог сейчас… мог бы обзавестись домом. Ну в том смысле, что у меня было бы солидное положение. Правда, живи я сейчас в Бирмингеме, меня бы не было здесь.
Возвращаясь домой, я думал о его нечленораздельных сетованиях и пришел к довольно простому выводу: Скотт все больше теряет голову из-за моей сестры, и сам понимает, что взаимности ему не видать. Я порадовался, что он трезво оценивает ситуацию.
В воскресенье Лиззи, как обычно, «паслась у Джессепов», так что мы готовили себе ужин сами. Виски подозрительно наблюдал за нами из просиженной им ямки в соломенном кресле. Хвост его презрительно и нагло качался из стороны в сторону, напоминая походку пьяниц, за что, говорят, он и был наречен таким именем. Виски разочаровался и в нас, и в этом доме. Ему уже не нравилась детская, и он больше не поднимался по утрам к нам в спальни, его не соблазняла даже возможность полакомиться верхушкой яйца, которую ему давала Памела.
Смешно, но поведение Виски и Бобби производило на меня гораздо большее впечатление, чем наши с Памелой домыслы. Их реакция была гораздо убедительнее. Известно ведь, что животные не поддаются самовнушению. Ужин у нас был простой — яичница, гренки и кофе, — больше ничего и не хотелось. Мы накрыли низкий стол у камина, быстро покончили с едой и отодвинули стол в сторону.
Рассказ Скотта сильно удручил нас обоих. До чего же несчастна была эта девушка, наделенная таким бурным темпераментом, так страстно влюбленная в Мередита, так отчаянно цеплявшаяся за жизнь и погибшая от небрежения — вернее, намеренно убитая пренебрежением в этом самом доме. Если мы до сих пор чувствуем рядом с собой ее не утихшее горе, ее ужас, значит, в доме никому жить нельзя. Памела дрожащим голосом прервала мои размышления:
— Родди, если здесь бродит призрак Кармел, я, пожалуй, за то, чтобы уехать. Знаешь, я боюсь.
— Ничего удивительного, — ответил я.
— Понимаешь, — продолжала она, — если бы она хотела просто отомстить той женщине — мисс Холлоуэй, — она бы преследовала ее. Но боюсь, она умирала в таком озлоблении, что в голове у нее все спуталось от обиды, и теперь она готова мстить всему дому, где она вынесла столько мук, и вообще, всему свету. Мне страшно, ведь она может мстить Стелле! Я вообще не знаю, чем это чревато для нас с тобой.
— Раз у тебя такие мысли, самое время уезжать, — сказал я.
— Давай дождемся Макса, — попросила Памела.
Мы оба вздохнули с облегчением, когда вернулась Лиззи. Она вошла к нам и села у камина. Эти вечерние беседы по воскресеньям вошли у нас в традицию. Мы выслушивали ее рассказы обо всех, кто был на ферме, о том, что ели на ужин, что передавали по радио, а также и о том, что думает подружка приятеля Чарли о манерах гостей своей хозяйки. Однако в этот вечер Памела проявляла к рассказу Лиззи меньше интереса, чем обычно, и та быстро закончила свой отчет.
— Ну-ка, мисс Памела, — сказала она вставая, — отправляйтесь-ка в постель, у вас усталый вид. Надо вам хоть разок лечь пораньше.
Это был разумный совет, я поддержал его. Памела ушла, а я взялся за книгу.
Скоро Лиззи снова возникла на пороге.
— Можно мне поговорить с вами, мистер Родерик? — спросила она театральным шепотом и с таинственным видом закрыла за собой дверь. Я отложил книгу Лиззи села, тяжело вздохнула, но тут же прыснула.
— Опять вы грешите — работаете в святое воскресенье, значит, если я и помешаю, то это вам же во спасение. Другое дело, что работа у вас — даже не поймешь что: то ли забава, то ли труд, так что, может, вас спасать и не требуется.
Шутливый тон Лиззи звучал натянуто, она явно пришла с каким-то намерением.
— Что случилось, Лиззи? — спросил я.
— Я насчет мисс Памелы, — сказала Лиззи. — Христа ради, заберите вы ее отсюда.
— А что такое?
— Прошлой ночью она так плакала, мистер Родерик, у меня просто сердце разрывалось ее слушать. И видно, она бродила по дому, потому что так-то у меня внизу ничего не слышно, что наверху делается. Я встала с постели, да пока оделась, она уж ушла к себе. Вы же знаете, сэр, мисс Памела не плакса. Я никогда не слышала, чтобы она так убивалась, вот разве когда ваша матушка умерла, упокой Господь ее душу.
К удивлению Лиззи, я отозвался: «Аминь!» Представить себе, что душа твоей покойной матери не находит себе покоя, было бы невыносимо! Неудивительно, что Стелла решилась на свой отчаянный эксперимент.
Погруженный в свои мысли, я машинально возразил Лиззи:
— Это была не мисс Памела.
— Господи помилуй! Мистер Родерик! Уж не хотите ли вы сказать, что это было привидение?
Что я наделал! Но обратного пути уже не было.
— Ну, не то чтобы привидение, Лиззи, — сказал я. — Скорей, в «Утесе» витают всякие грустные вспоминания. От этого же никому вреда нет, правда?
Но такие тонкости не произвели впечатления на Лиззи. Она затрясла головой:
— Раз это не мисс Памела, значит, это привидение!
Я пытался убедить ее, что привидения бывают безвредные:
— Вы же слышали, что миссис Мередит была добрая, безгрешная женщина. Чего же бояться, если даже ее дух и бродит по дому?
— Нет, души добрых людей не будут скитаться целую вечность, — твердо сказала Лиззи.
— И отец Энсон того же мнения. Должен признаться, что и я так думаю.
— Если в доме кто и водится, так не иначе дьяволы, сбежавшие из ада, — упорствовала Лиззи — им что нужно? Надругаться над невинными душами. Ради Бога, мистер Родерик, увезите отсюда мисс Памелу.
— Нет, Лиззи, мы не уедем, — ответил я. — Во всяком случае, сейчас. Мы дождемся приезда мистера Хилларда. А вы хотите нас оставить?
Бедная Лиззи заплакала:
— Мне совесть не позволяет жить в таком месте, только как же я покину бедную мисс Памелу? Ей здесь никто не поможет, работать сюда никто не пойдет.
Я ответил:
— Да уж это точно.
— Не могу я так поступить, — сокрушалась Лиззи, — но, мистер Родерик, ради всего святого, почему бы вам не послать за священником? Экзорсизм — страшное дело! Спаси и помилуй нас, Господи! Говорят, один священник трижды изгонял бесов, так в третий раз он сам умер. Но если вы попросите, отец Энсон согласится, я знаю.
Я пообещал ей поговорить еще раз с отцом Энсоном. Но Лиззи все не уходила. Я спросил, не надо ли
