И знай… знай… лучше кандидата у нас нет…
72. Ночь. На берегу реки. За рекой — над лесом, луна. По берегу бредет Шура. Остановилась, задумалась, посмотрела на реку. Села на опрокинутую лодку.
С реки плеск весел. Плывет на лодке Нечипор и напевает «Партизанскую». Толкнулся в берег, оглянулся.
Нечипор. А кто это тут?
Шура. Это я, товарищ Нечипор!
Нечипор (с лодки подошел к ней). Скучаете… или, может, так сидите?
Шура (слабо улыбнулась). Все равно.
Нечипор (набивая трубку). А где же молодой человек, товарищ начальник?
Шура молчит, отвернулась, опущенной рукой царапает смолу лодки.
Нечипор. Мабудь… уже… той, оттолкнувся от берега, га?
Шура быстро вытерла слезу, встала, сделала шаг в сторону.
Нечипор (зажег спичку. Осветил свое небритое лицо). А от… по той… постойте! От я вам шось скажу… (Он хлопнул рукой по лодке и сам уселся, раскуривая трубку. Шура послушно села рядом с ним. Нечипор склонился к коленям, пыхает трубкой, говорит не спеша, задушевно.) От бывает… плачет дивчина, рыдает, слезы льет… думает сдуру: ой, какая беда, ой, какое горе, несчастне кохання! Вроде как бы в речку стрыбать або петлю на шею.
Шура. А так разве не бывает?
Нечипор. Ото ж и кажу… а на самом деле, ставь, серденько, магарыча, та и старого Нечипора почастуй на радостях.
Шура. Да какая же радость, товарищ Нечипор!
Нечипор. А такая радость, что и сказать не можно. Живешь ты на свете, молодая, красивая, не батрачка, не беднячка, службу советскую выполняешь, якого биса тебе не хватает? Може молока соловьиного?
Шура (ей нравятся надежные слова Нечипора, только в одном пункте для нее что- то неясно. Она говорит с некоторым трудом, касаясь интимной темы, но Нечипор сидит рядом с ней, как хорошая судьба, перед которой нечего стесняться). А любовь, товарищ Нечипор?
Нечипор (выбивая трубку). Та кто же тебя не полюбит? Разве ж найдется такой остолоп? Выбирай, кого хочешь!
Шура. Я уже выбрала.
Нечипор (такого вопроса он ждал. Он отвечает на него с убежденной небрежностью, поднимаясь с лодки). Та куды он годится! То ж разве тебе пара. Скажи спасибо, что вырвалась. Он же еще человек… такой… вроде… ни в себе… Выбрала… То ж просто… осечка произошла. (Он стоит перед Шурой и добродушно посмеивается, оглядываясь на луну. Шура зачарованно смотрит на него, но улыбаться ей еще не хочется. Пауза. И вдруг Нечипор говорит медленно.) Он же… спекулянт… той Борис…
Шура. Спекулянт?
Нечипор. Конешно… Он же только для своей души…
Он совсем уже обернулся к луне. На луну засмотрелась и Шура, подперев голову руками.
73. Утро в доме Орловых. Петя закончил завтрак и начинает собирать удочки. Мать встала из-за стола.
Мать. Чай не выпил. Куда ты спешишь?
Петя. Мама, так сейчас Володя придет.
Мать. Володя… какое событие…
Из второй комнаты выходит Борис. Он в черных брюках и в ночной рубахе. Руки в карманах, голова всклокочена.
Борис (остановился в дверях). Разве ты мать? (Общее молчание.) Из-за 80 копеек ты вчера меня опозорила перед всеми. Какая ты мать? Ты буфетчица! Все сволочи!
Мать отступила к окну и с тупым вниманием смотрит на Бориса. Петя с удочками в руках выступил, гневный, вперед.
Петя. Что ты сказал? Что ты сказал?
Борис посмотрел на него сверху презрительно, потом быстрым толчком бросил Петю к дивану. Петя полетел, зацепился за стул, но удержался на ногах и, размахнувшись, ударил Бориса тупыми концами удочек по голове. Лена громко закричала, мать закрыла лицо руками. Петя повторил удар. В дверях появился Володя с удочками. Оправившись от неожиданности, Борис схватил Петю за плечо и размахнулся кулаком, но в этот момент на него обрушились удочки Володи.
Володя. Петька! Не поддавайся!
Мальчики молотят Бориса, удочки их переломились, но короткими концами им действовать еще удобнее. Борис пытался поймать одного из них, но это сделать трудно, мальчики легко уклоняются от его рук. Мать бросилась вперед, чтобы остановить детей, но она боится их оружия.
Из сеней вошли Василий Васильевич и Сергей Иванович. Борис, получив один особенно удачный удар Володи, скрылся во второй комнате, закрыв дверь.
Василий Васильевич. Володька!
Володя (стоит перед дверью, упоенный победой). Спрятался! Ага!
74. Во второй комнате. За вторым окном сидит Борис, опустив голову на руки. Мать сидит на кушетке и хочет плакать. Сергей Иванович и Василий Васильевич стоят.
Борис. Все меня травят, все: мать, комсомол, все! А помочь никто не хочет.
Сергей Иванович. Ну, хорошо, мы поможем. Как?
Борис. Мне нужна командировка в военное училище. Уеду, всем будет лучше! Помогите! А то на словах все хорошие.
Сергей Иванович. А скажи… вот так по совести. Ты — достоин военного училища?
Борис. А кто достоин? А чем я хуже других…
Сергей Иванович. Не знаю… Но вот вчера я видел… с бутылкой этой…
Борис. Не ваше дело… Я бутылку взял у матери…
Сергей Иванович. Мать не тебе служит, а нам…
Борис. Кому это…
Сергей Иванович. Ты никаких прав на мать не имеешь…
Борис. Ну… вот всегда такие разговоры!
75. Первая комната. Петя и Володя о чем-то шепчутся у окна. Лена, грустная, сидит у стола.
Петя. И пускай едет!
Володя. Разве такие военные бывают?
Вышел Борис. Мальчики притихли, зажали в руках удочки. Борис молча прошел наружу.
76. Василий Васильевич и Сергей Иванович у себя в комнате.
Сергей Иванович. А что делать?
Василий Васильевич. Никаких нежностей! Никакого прощения! Почему жалеть Бориса, а не жалеть мать, ее детей, эту самую Шуру, эту самую пристань? Почему? Что это за благотворительность?
Сергей Иванович. Постой, постой…
Василий Васильевич. Не хочу стоять! Не хочу терпеть! Не хочу!
77. Заседание бюро комсомольской организации с активом. Заседание происходит в театральном фойе. За столом президиума Алеша, Иван, 3–4 комсомольца, Тарасов. В зале среди других комсомольцев
