от него отменный пинок по обтянутому узкими черными брюками заду.
Вася рыбкой ушел в кусты, а за Дениса всерьез принялись Слепень с Хлыном. От первых ударов удалось уклониться, но сзади уже набегали те, кто сидел на лавочке.
Ударили под колено, пнули в спину, он растянулся на асфальте, попробовал встать и тут же получил носком ботинка по ребрам. Перехватило дыхание, зазвенело в ушах. Откуда-то издали, с огромной высоты доносился визгливый голос Васеньки Евдокимова:
— В морду! В морду его! Отойди, по яйцам его, чтоб сучке своей никогда не запихнул!
Навалилось отчаяние, сразу же переросшее в бешеную, рвущуюся наружу ярость.
Кажется, он заорал и ударил куда-то вверх, но не рукой, а всем своим существом, рука только указывала направление удара.
Сразу стало легче дышать, бить его перестали, кто-то испуганно голосил, но он слышал только Васенькин вопль:
— Что стоите?! Да пинайте же его!
Удалось подняться на колени. Изнутри распирало. Серое марево перед глазами на мгновение отступило, и он постарался нацелиться туда, откуда раздается голос. Кто-то подскочил сбоку, Денис хотел перекатиться, но его просто мотнуло влево, удар пришелся в бедро. Он отмахнулся, снова ударяя всем собой, и человек с воплем отлетел на пару метров.
Шатаясь, Денис поднялся. Евдокимов стоял возле скамейки, все так же сжимая в руке пивную бутылку. Увидев, что его противник снова на ногах, он изо всех сил запустил ее в Дениса.
На этот раз он попал. Бутылка врезалась парню в грудь. От боли Денис задохнулся, и серая пелена окончательно заволокла сознание. Переполняющая его изнутри жаркая непонятная сила рвалась наружу, и он, закричав он невыносимого давления, выплеснул ее наружу, метя в белое лицо с трясущимися губами.
Асфальт расплавился. Полотнище раскаленного дрожащего воздуха с тихим гулом устремилось к скамейке, по пути превращая в серый пепел листву, окурки, прочий мелкий мусор, валяющийся на дорожке.
Сбоку ударил сноп голубоватых искр, дробя воздушную волну, направляя ее в сторону. Фронт нестерпимого жара разминулся с Васенькой на считаные сантиметры, но все равно тот с криком отшатнулся, задергался, замахал руками, сбивая язычки пламени с ворота рубашки. Затрещали волосы, противно запахло паленым.
Волна жара ударила в скамейку, и та взорвалась шаром ослепительного белого пламени.
Денис упал на колени. Его выворачивало наизнанку, а внутри звенела такая невыносимая серебристая пустота, что он упал на бок, свернулся калачиком и заплакал.
Чьи-то сильные руки подхватили его под мышки, вздернули на ноги. Стоять сил не было, и незнакомцу пришлось его удерживать.
— Глаза открой, живо! — донесся издалека незнакомый резкий голос. Отрывистый, повелительный.
Денис подчинился и увидел близко-близко мужское лицо с правильными, но незапоминающимися чертами. Только глаза — прозрачные, пронзительные, словно зимний ветер.
— Идти сможешь? — так же резко спросил незнакомец и сам себе ответил: — Не сможешь, потащу.
Денис неуверенно кивнул, и его снова затошнило. Мужчина едва успел отступить на шаг, но парня не отпустил, только перехватил так, чтобы стоять сбоку.
Дождавшись, когда спазмы прекратятся, скомандовал:
— Так, правую ногу вперед, марш!
Дениса мотало, страшно хотелось спать и плакать. Пару раз он пытался вырваться из рук незнакомца, но тот жестко пресекал все попытки неповиновения.
Так они добрались до подъезда, и Денис понял — сейчас в таком вот виде он предстанет перед мамой.
— Н-нет… не надо… — попытался он слабо протестовать, но нежданный спаситель лишь крепче ухватил его за плечо.
Прислонив к стене рядом с дверью, нажал на кнопку звонка и вздохнул:
— Ну а куда тебя еще, парень? Только домой. Сейчас разбираться будем.
Прислонив Дениса к стенке, Влад на ощупь вдавливал кнопку звонка. Парень норовил сползти вниз, так что пришлось сгрести в кулак его рубаху чуть ниже воротника и крепко припереть безвольное тело к дверному косяку. Слушая торопливые шаги, Владислав прикидывал, что и как лучше сказать Тамаре. Щелкнули замки, звякнула дверная цепочка. Открыв дверь, Тамара едва глянула на Владислава и сразу же метнулась к сыну. Она округлила рот, приготовилась кричать…
Влад с силой втолкнул ее в прихожую, заволок Дениса, усадил пребывающего в прострации парня на обшарпанную табуретку и присел рядом на корточки.
Не глядя на задыхающуюся Тамару, коротко бросил:
— Сахар, быстро. Потом ставишь чайник. Завариваешь очень крепкий и очень сладкий чай. Сначала сахар.
И, когда, обернувшись, увидел, что она так и стоит, зажимая рот красивыми ладонями, заорал, не сдерживаясь:
— Сахар, живо!
Тамара сдавленно пискнула и умчалась на кухню, а он снова сосредоточился на Денисе. Голова мальчишки безвольно повисла, Влад запрокинул ее, оттянул веко. Глаза у парня закатывались, но белки, слава богам, оставались чистыми, без нездоровой желтизны.
Тяжело топая, прибежала Тамара, и Влад чуть не расхохотался, увидев, что куски желтоватого сахара она притащила на белом блюдечке с синей каймой.
Схватив кусок, он, нажав на точки под ушами, разжал Денису челюсти и положил ему под язык кусок сахара. Закрыв парню рот, придержал за подбородок. Посидел, внимательно наблюдая за реакцией. Спустя несколько секунд парень сглотнул слюну, челюсти задвигались, с хрустом дробя сахар.
Дождавшись, когда он закончит глотать, Владислав поднял безвольное тело и поволок юношу в комнату. Сгрузив на узкую кровать возле окна, обернулся к стоявшей в дверях с побелевшим лицом Тамаре. Заговорил громко, жестко, короткими предложениями:
— Полчаса сидишь при нем неотлучно. Если станет метаться или бредить — вызываешь врача. Телефон есть?
Женщина, сглотнув, показала рукой за спину:
— Внизу. На улице. Через дом.
— Значит, если начнет бредить — бежишь и вызываешь «скорую». Если все нормально — через полчаса будишь его, вливаешь кружку горячего и очень сладкого чая. Всю вливаешь. Полностью. Потом закутываешь потеплее и идешь звонить инквизиторам.
Тамара уставилась на него немигающими глазами и отрицательно замотала головой.
— Дура! Немедленно! Как мы с тобой договаривались? Подставить парня хочешь?
— Хор-рошо, я позвоню, — сумела наконец выдавить Тамара.
— Позвонишь. Если придется звонить в «Скорую», то сначала вызываешь врачей, а потом, не выходя из будки, все равно сообщаешь инквизиторам. Поняла? Тут же, не сходя с места. Предупреждаешь, что едет врач, но звонишь немедленно. Чтоб у них в бумагах стояло время.
Тамара кивала, как китайский болванчик.
Владислав встал, еще раз внимательно осмотрел неподвижно лежавшего Дениса и пошел к выходу.
— А ты… Ты не останешься?
Владислав отодвинул Тамару в сторону:
— Нет. Я не останусь. И когда приедут инквизиторы — на меня не ссылайся. Скажешь, что парень пришел домой сам.
Не оборачиваясь, не слушая бормотание Тамары, что-то лепетавшей ему в спину, он прошел по
