Вгляделся пристальнее. Да... травница... и... чуть-чуть... колдунья!
Так вот почему ее посадили прямо напротив него и она так пристально вглядывалась ему в лицо! Хотели разобраться... не верили... боялись...
Он вновь усмехнулся, но на сей раз усмешка вышла совсем кривой и вымученной. Ему не доверяли. Он мог петь сколь угодно чарующе, но при этом оставаться грязным колдуном. Их все боятся и при первом удобном случае сжигают на кострах.
«Пора бы привыкнуть, Эльстан, да все никак не выходит».
— Я провожу тебя, — от смущения Саата не знала, куда девать руки.
— Я знаю дорогу, — удивился волшебник. «Зачем? Почему? Разве нет, на крайний случай, служанок?... И вдобавок — Саата же в тягости! Впрочем, не будем спорить. Посмотрим, что последует далее».
— Хорошо, госпожа, я готов следовать за тобой, — по некотором размышлении Эльстан отвесил молодке церемонно-изящный поклон. Ответом послужил еще один недоуменно-испуганный взгляд.
Она провела его в уже знакомую гостевую. Желтоватый дощатый пол оттерт до блеска, на широком лежаке в углу уже готова постель. Саата засветила лучину, вроде бы и уходить ей уже пора, однако же нет, не торопится.
— Скажи мне... Вы с отцом вернетесь? — вдруг последовал вопрос.
«Так. Аргниста невестка зовет отцом, а не свекром. К чему бы?»
На прямые слова негоже отвечать утешительной ложью, и, повинуясь вечной магии зеленых глаз, Эльстан ответил, не кривя душой:
— Не знаю, госпожа. Очень может быть, что поход этот закончится нашей гибелью. Это ведь не поединок, где всегда есть надежда, даже если против тебя и более сильный враг. А Орда — это смерть. Одно лишь скажу тебе твердо — мы или вернемся все вместе, или из нас не вернется никто. Шкуру свою жизнями твоих близких я спасать не стану.
— Я... я верю, верю! — прозвучал горячий шепот. — Но... ты же чародей. Ты... ты гораздо сильнее, чем хочешь казаться. Я, конечно, всего лишь хуторская травница, но в тебе я чувствую что-то высокое, холодное, чистое... Кто ты? Неужели простой смертный волшебник?
Зеленые глаза горели, моля об одном — правду!
Однако именно эту правду он открыть и не имел права.
— Так чего же ты хочешь от моего искусства? — Он попытался уклониться.
— Загляни вперед! — горячо выдохнула Саата. — Скажи, суждено ли отцу вернуться... Эльстан только головой покачал.
— Про отца твоего, почтенного Аргниста, ничего не скажу. Не могу на свой собственный поход гадать. Боги все равно не ответят. Но ты ведь не только об отце спросить хотела? О сыне своем, зачатом, но не рожденном еще, верно? Потому что сейчас жребий его, если он страшен, волшбой еще переменить можно?
Саата дрожала не в силах вымолвить ни слова. Только кивнуть и сумела.
Волшебник вновь скрипнул зубами. Возложенный на него долг требовал, чтобы он ответил прямым и недвусмысленным отказом. Но эти глаза! Кровь Звезд, что за глаза!
— А что скажет твой муж? — использовал он последнюю отговорку. Саата лишь слабо улыбнулась.
— Я ему трех бабенок подсунула. По нитке жемчуга речного каждой — не так уж дорого. До утра они его не отпустят.
Отказаться Эльстан уже не мог.
Дверь гостевой горницы запер тяжелый железный засов. Волшебник затеплил две лучины по краям стола. Достал свой жезл — камень в навершии мягко светился голубым и серебряным. Шагнул было к своей сумке, но затем отчего-то махнул рукой и сел, положив жезл на чистую столешницу. Соединил руки над камнем и начал вполголоса читать заклятье на странном, небывало чистом и мелодичном языке.
Он читал долго. Заклинание вилось, точно великая река Эгер, и над столом, между горящих лучинок, медленно стал проявляться опалесцирующий шар. Внутри него постепенно начала расти золотистая искорка.
А потом... невольно Эльстан даже отшатнулся от неожиданности. Из-за пределов светящегося шара к золотой искорке со всех сторон хлынула Тьма.
Свитые в тугие смерчи, ее струи казались устремившимися к добыче ядовитыми змеями. Нет! Не змеями... они... они словно бы не стремились поглотить искру ненавистного золотого сияния, нет! Они... словно бы пытались вытолкнуть ее на поверхность какого-то мутно-серого океана...
И тут шар внезапно лопнул, а Эльстан с коротким, сдавленным воплем упал грудью на стол. Саата рванулась к нему.
Ее ладони осторожно коснулись бессильно откинувшейся головы молодого волшебника, с робкой лаской прошлись по длинным волосам — «мягкие-то какие!» — и испуганно отдернулись, едва Эльстан захрипел и приподнялся, оттолкнувшись ладонями.
— Что это?... — только и смогла пролепетать молодка.
Эльстан широко раскрытыми глазами смотрел на опаленные доски стола.
«Вот это да! Вот это да! Великая Тьма, что тебе надо от этого ребенка? Ты что-то от него хочешь? Звезды отдают ему рассеянную в Сфере Миров силу, и ты хочешь бросить эту силу в бой... против кого? Новых Богов? Тьма? Или... или то Великое Зло, приход которого так настойчиво предвещают все до единого пророки?...»
— Я... я ничего не могу сказать, — прохрипел Эльстан в ответ на жгучий, молящий взор Сааты.
Больше она от него ничего не могла добиться.
Наутро маленький отряд двинулся. Эльстан, Арг-нист, Армиол, Арталег. Четверо против Орды.
Дорога к Холму Демонов была хорошо известна. Место это пользовалось дурной славой, но почему — толком никто не знал. Тайные капиша троллей и гоблинов располагались севернее. Логова какой-нибудь твари вроде вампира или ведьмы в Холме никто никогда не замечал. Тем не менее молва гласила единодушно — «дурная гора». Правда, все эти сведения не отличались свежестью — к Холму давно уже никто не ходил. Орда наглела, и хуторянам становилось не до прогулок, тем более в места со столь богомерзкими названиями.
Узкая лесная дорога. Впереди — сам Аргнист, рядом — Эльстан, белый лук наготове; потом — Арталег с Армиолом. Хутор позади остался, край леса миновали, и тут-то Орда себя и показала.
Пяток ногогрызов атаковал из-под корней. Эльстан всадил одному в спину стрелу, остальных кони затоптали.
— Первая весть. — Аргнист спешился — Локрану с копыт стереть кровавую дрянь. — И сколько за четыре дня еще будет...
До вечера таких «вестей» было еще четыре — не слишком много для столь дальнего перехода. Один раз стеноломы — Эльстан нашпиговал синеватый шар стрелами столь стремительно, что никто не успел и руки поднять. Потом броненосец попался — Армиол достал тварь копьем, а его конь довершил дело копытами. Третья стычка оказалась посерьезнее — дорогу преградила пара хоботяр с полной свитой. Такое даже для Защитника крепкий орешек, и отряду солоно бы пришлось, не будь Эльстана. Две стрелы — и один хо-ботяра ослеплен; вскинутый жезл с горящим алым пламенем наверщием — и вторая тварь, нелепо взбрыкнув, опрокинулась на спину, болтая лапами в воздухе.
— Все! — Волшебник в седле запрокинулся, мало что лук не выпустил. — Дальше... железом!
Оно и видно, что железом. Аргнист своего Локрана по бокам — и вперед. Копье до половины древка хоботяре в брюхо воткнулось. Кровь во все стороны черным веером брызг горячих. Арталег с тремя брюхоедами схватился, Армиолу опять броненосец достался, а старому сотнику на себя мелочь вроде костоглотов пришлось принять.
Ослепленный хоботяра тем временем кожу на черепе себе разорвал, оттуда новый глаз высунулся. Правда, второй хоботяра, опрокинувшийся, так больше уже и не встал — видать, копье спинной хребет перешибло. Арталег двух брюхоедов прикончил, Армиол своего броненосца затоптал — от мелких и средних тварей отбились. От хоботяры же так просто не отделаешься; и небось не миновали б они смертей, но опять же Эльстан выручил.
— Гони! — прохрипел через силу, слова пополам с кровью изо рта выплевывая. — Гони! Кони вынесут! А тварь я со следа собью! — И в самом деле сбил, правда, после этого его самого пришлось к седлу
