второй человек рядом с ним — напротив, высокорослый, мощный телом, хотя уже далеко не молод...
Да! Как же я не сразу узнал! Это же его хутор, того самого высокого, которого я спас в лесу от тварей Орды! Или... или это не я его спас? Но тогда почему я это так ярко помню?...
Я даже присел на мшистый камень возле самого края дружно колосящегося поля. В мыслях царил полный сумбур. Что же все это значит?!
Рядом из-под соседнего камня бил слабый родничок. Вода заполняла выстланную мхом впадинку, образовалось естественное зеркало. Я склонился над ним.
Да, это мое лицо. Сперва оно казалось мне совершенно чужим, но вот из-под надетой кем-то маски начали проглядывать мои собственные черты. Волосы редели, скоро от этой непристойной гривы не останется и следа. Глаза становились глубже посаженными, утрачивая легкомысленную голубизну и обретая мой исконный цвет — черный. Подбородок становился более массивным, скулы утрачивали мягкость очертаний, рот вновь стал похож на оставленный мечом разруб. Плечи разворачивались, становясь шире и наливаясь силой; руки тоже бугрились мускулами, ладони сделались шире и куда сильнее. Все в порядке, а то сперва я подумал, что окончательно сошел с ума и в голове одни лишь бредовые воспоминания, ничего не имеющие общего с действительностью...
Да, это снова я. И облик мой достоин моего имени. Однако... почему же так настойчиво лезут в голову какие-то явно чуждые мне воспоминания? Я даже помню, как звали этого хозяина хутора, — Аргнист.
И стоит мне только произнести про себя по буквам это имя, как в голове словно взрывается целый пучок вспарывающих небо молний. Аргнист! Да, я спас его! И... и сейчас он в страшной опасности!
Я словно наяву увидел невысокую красно-кирпичную стену какой-то крепости, доверху облепленную разнообразными тварями Орды. Живые пирамиды из сине-панцирных жуков служили дорогой чудовищам покрупнее — вплоть до настоящих гигантов. И там, наверху стены, шла отчаянная схватка. Я вновь увидел спасенного мной человека, ловко отмахивавшегося мечом от наседавших на него тварей, а рядом дрались несколько совсем молодых парней, кое-как, неумело ворочавших клинками. Их участь была решена. Они не продержатся и нескольких минут. Их война будет проиграна. Горе побежденным! Больше тут сказать нечего.
Но я же спас этого человека! Я спас его один раз и, следовательно, имел очень веские основания так поступить. А значит, не миновать и второго раза!
Я сжал кулаки. Это не похоже на Губителя, но... Ладно, время действовать, размышлять будем потом!
Голубое небо над крепостью безучастно смотрело вниз. Наверное, его тоже забавлял разыгрывавшийся кровавый спектакль. Боги любят тешиться страстями и смертями людей. И редко, очень редко когда смертным удается отплатить за это.
Бросив метательные машины, воины Аргниста дружно устремились на гребень стены к старому сотнику. Аргнист яростно заорал: «Назад!» — но было уже поздно. Люди схватились с перевалившими через стену броненосцами, брюхоедами и главопастями. Уроки бывалого охотника за ордынскими тварями не пропали даром — парни старались бить не куда попало, а куда учили. И в первый момент им удалось сдержать неистовый натиск Орды.
Старые неуклюжие мечи словно бы сами собой находили уязвимые места, вспарывая тяжелые зеленоватые панцири чудовищ. Лопались разрубленные глаза, из рассеченных шей хлестала темная кровь, обильно пачкая камни. Первые мертвые туши полетели вниз, круша возведенные из стеноломов приметы.
Твари Орды, похоже, и не ожидали подобного отпора. На некоторое время они замешкались, попятились, и людям Аргниста удалось очистить от чудовищ гребень стены. Правда, защитники форта не успели даже перевести дух, как Орда вновь хлынула вперед — подходили хоботяры, ударная сила.
Старый сотник бросил быстрый взгляд на своих мальчишек, не переставая вовсю работать мечом. Плохо дело. Этот ранен, этот еле на ногах держится... Все, стены уже не удержать.
Аргнист совсем было собрался командовать отход, когда на поле боя что-то внезапно и неуловимо изменилось. Где-то там, на северном берегу Гардрага, в задних рядах атакующей Орды возникло какое-то беспокойство, по бесконечным рядам чудовищ прошли короткие судороги, словно круги по воде от брошенного камня. А потом над головами тварей пролетела громадная туша хоботяры, точно выпущенное из катапульты ядро. Пролетела — и со всего размаха врезалась в один из живых приметов, обратив стеноломов в кровавую кашу. Стена загудела от чудовищной силы удара — Аргнист даже испугался, что старая кирпичная кладка не выдержит.
На изломе полуночного берега внезапно, точно могильный призрак, возникла высокая фигура воина. Она казалась сотканной из нитей предутреннего тумана — невозможно было различить ни лица, ни оружия, ни даже одежды. И этот призрак напрямик шел к крепости сквозь ряды тварей Орды, словно меч самого Ракота Грозного в незапамятные дни его Восстания.
Вокруг туманной фигуры в воздух взметывались фонтаны черной крови. Искромсанные, изорванные в клочья туши летели в стороны, словно камни из пращи. Призрак убивал их голыми руками — просто раздирая плоть.
Вокруг страшного пришельца тотчас же вскипел круговорот схватки. Не ведающие страха смерти, лишенные собственной воли, твари Орды резко развернулись, подчиняясь новому, пришедшему откуда-то извне приказу. Натиск на защитников Гэсара тотчас же ослабел.
В переполненном телами страшилищ Гардраге возник настоящий живой водоворот. Твари разворачивались, и даже почти дошедшие до стен крепости начинали отступать. Последними отходили стеноломы
А на том берегу творилось нечто невообразимое. Оцепеневшие Аргнист, Фрабар и остальные воины с замиранием сердца смотрели, как живые волны одна за другой накатывались на призрачного воина, вокруг которого уже взвихрился настоящий смерч. Кровь хлестала из бесчисленных ран на телах чудовищ; валы осклизлой плоти громоздились все выше и выше — казалось, они вот-вот накроют нежданного защитника Гэсара с головой, однако тот ловко поднимался все выше и выше по этим страшным подмосткам, продолжая с невообразимой быстротой и легкостью рвать, душить и кромсать подступавших к нему созданий.
— От так дела, сотник! — услыхал Аргнист потрясенный шепот Фрабара — Да кто ж это такой, уж не сам ли Хедин Справедливый услышал наши молитвы?!
Аргнист только покачал головой. Что он мог ответить? Кое-кто из его новобранцев уже упал на колени, простирая руки к сражавшемуся на том берегу туманному воину.
А тому, как видно, надоела мясницкая работа. Темные волны Орды внезапно прошили три коротких голубых взблеска, каждый из которых оставлял на своем пути настоящую просеку, выжженную в бесконечных шеренгах. Вокруг воина вздулся трепещущий алый плащ, и все, что касалось этого страшного покрова, тотчас же обращалось в пепел.
Орду это не остановило. Беспощадное истребление никак не действовало на нее — ведь в рядах атакующих шли не живые существа, а гомункулусы, лишенные каких бы то ни было чувств. Они лишь исполняли раз отданный приказ. Даже самая лютая смерть собратьев не могла остановить остальных.
И тем не менее стало ясно, что полки Орды не так уж неисчислимы. Сначала очистился южный берег Гардрага, потом мало-помалу начал пустеть северный. И оттуда, с полуночи, уже не валили все новые и новые сонмы.
Внезапно все прекратилось. Уцелевшие ордынские твари отхлынули от кровавого кургана, что вырос почти втрое выше крепостных стен форта, наполовину запрудив реку. Жалкие остатки громадного войска поспешно отступали на север. Призрачный воин остался стоять на воздвигнутом им холме из туш. Казалось, он пристально смотрит на юг, словно выискивая кого-то среди защитников Гэсара... Все чувствовали медленно скользивший по их лицам холодный взгляд нечеловеческих глаз и понимали — тот, на другом берегу, специально дал им ощутить это.
На лице Аргниста взор призрака задержался, и старый сотник почувствовал, как душа его и в самом деле уходит в пятки. На него пустыми глазницами смотрела Сила, совершенно чуждая всему живому в этом мире, Сила, имеющая одно лишь страшное предназначение и мучительно отыскивающая ответ на какой-то очень важный вопрос
Призрачная фигура начала вдруг меняться. Она уменьшилась до обычного человеческого роста, сквозь пелену тумана внезапно проступила одежда. Черты лица различить было невозможно, однако Аргнист
