защиты?
– Со стороны это выглядит несколько предвзято, но, с другой стороны, Эйб судья, и он вправе поступать так, как сочтет нужным.
– И все-таки интересно, почему он вызвал папу к себе, – вздохнула Дженни.
– Присаживайся, Хэнк, – сказал Сэмелсон.
– Благодарю.
– Поговорим начистоту, не как судья и помощник окружного прокурора, а просто как друзья. Согласен?
– Вполне.
– Хорошо, тогда ответь, пожалуйста, всего на один вопрос, ладно?
– Валяй.
– Ты что, хочешь лишиться работы?
– Понятия не имею, о чем ты.
– Перестань, Хэнк, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Только что ты допрашивал свидетеля, задавшись целью добиться от него подтверждения, что Апосто не мог отвечать за свои поступки. Очевидно, данную идею тебе подсказал отчет о психиатрической экспертизе. А когда Эддисон не дал нужного ответа, ты постарался дискредитировать его показания.
– Полагаю, я…
– Хэнк, так выслушай же, что я тебе скажу. Адвокаты защиты не придурки. Да, они были назначены судом и, возможно, взялись за это дело в расчете на то, что оно добавит им известности, так как ход процесса широко освещается в прессе, но они не идиоты. Это опытные адвокаты по уголовным делам. И они знают не хуже тебя, что для доказательства того факта, что обвиняемый, совершая преступление, не отдавал себе отчета в том, к каким последствиям это может привести, достаточно свидетельства либо двух психиатров, либо одного психиатра и одного психолога. И можешь не сомневаться, что эти два психиатра у них есть, и они готовы показать под присягой, что Апосто не в состоянии осознать даже расклада партии в шашки! Именно поэтому они отказались от перекрестного допроса твоего свидетеля. У них для этих целей подготовлены свои люди. С твоей стороны подобный выпад был большой глупостью. Ты попытался проделать за них их же работу, к которой, надо заметить, сами они подготовились гораздо лучше тебя. Однако меня интересует другое: зачем тебе эго надо? Может быть, все-таки объяснишь? Так сказать, по старой дружбе…
– Эйб…
– Если у тебя возникли какие-либо сомнения относительно вины этих подростков, ты должен был обратиться с этим к окружному прокурору. Черт возьми, тебя же могут уволить за это. Тебе что, не терпится потерять работу?
– Нет, терять работу мне не хочется.
– Тогда почему ты не посоветовался прежде со своим начальством? Или почему хотя бы не пришел ко мне? Расхожее мнение о том, что в основе уголовного права лежит политика сделок и взаимных уступок, на самом деле вовсе не лишена смысла. Не сомневаюсь, что защита с радостью пошла бы тебе навстречу и согласилась обсудить сделку. Хэнк, так чего же ты все-таки добиваешься? Хочешь завалить дело?
– Эйб, ты не понимаешь.
– Так объясни мне.
– Я делаю то, что должен делать.
– И что же ты должен делать? – Ну, скажем так, у меня есть некоторые сомнения.
– Правда?
– Это всего лишь предположение.
– Это предположение, потому что ты не доверяешь мне?
– Я доверяю тебе, Эйб. Но в этом деле ты судья.
– В данный момент я не судья. Я твой друг. И если бы я им: не был, то мне было бы решительно наплевать и на тебя самого, и на то, что с тобой происходит.
– Но когда мы вернемся в зал суда, ты снова станешь судьей.
– Черт побери, Хэнк, доверься мне! Так что же ты все-таки задумал?
Хэнк глубоко вздохнул:
– Я пытаюсь добиться оправдательных приговоров для Апосто и Дипаче. И снисхождения для Рейрдона.
– Но какого черта?
– Потому что… потому что я считаю, что так будет справедливо.
– Тогда почему ты не пошел с этим к окружному прокурору? Почему не подошел ко мне до начала суда?
– Потому что, Эйб, я впервые в жизни хочу, чтобы мое имя попало в газетные заголовки. Сэмелсон встал из-за стола:
– Ты самоубийца, Хэнк. Ты губишь себя.
– Нет.
