зло.
Послушай, Нюхалка, сейчас я скажу тебе то, чего не говорил еще никому. В душе я всегда был бунтарем, черт бы меня подрал! И мне всегда казалось дьявольски несправедливым, что такие подонки, как Кармине Гануччи, которые творят одно только зло, гребут деньги лопатой. Да, да, они, брат, купаются в золоте, можешь мне поверить! А я, лейтенант полиции, у которого к тому же в подчинении целый участок… знаешь, сколько я зарабатываю в год?! 19 781 доллар и 80 центов! Девятнадцать гребаных тысяч, Нюхалка, чтоб я сдох! Как ты считаешь, это справедливо?
– Думаю, это чертовски несправедливо, лейтенант, – совершенно искренне ответил тот. – Но с другой стороны, кто сказал, что в нашей жизни все всегда по справедливости? И все равно мы… каждый из нас, лейтенант, должен смиренно нести этот чертов крест…
– Нюхалка, – перебил его Боццарис.
– Да, лейтенант?
– Послушай, ты что, забыл, что я терпеть не могу богохульства?
– Простите, – сконфуженно пробормотал тот.
– Богохульство, сквернословие и зло всегда идут рука об руку.
– Я, откровенно говоря, вообще редко чертыхаюсь, – потупил глаза Нюхалка.
– Вот и молодец, – похвалил его Боццарис, – давай и дальше так. Так ты понял, что я хотел тебе сказать?
– Нет… не совсем, – с сомнением протянул Нюхалка.
– Как ты считаешь, почему этот человек из «Вестерн Юнион» связался со мной?
– Ну… чтобы дать вам знать об этой телеграмме, что послал Гануччи. Разве нет?
– Да, верно, но почему именно мне? В конце концов, он один из наших лучших, самых доверенных осведомителей, вроде тебя, Нюхалка. Естественно, не такой уважаемый, как ты, но весьма и весьма достойный человек. А теперь подумай и скажи: почему он все-таки связался именно со мной, а не, скажем, с кем-нибудь из Особого отдела, к примеру?
– Ну и почему? – спросил Нюхалка.
– Да потому, что ему хорошо известно, что я поклялся до последнего вздоха вести непримиримую войну с силами зла, – объявил Боццарис.
– Ax, вот оно что! – протянул Нюхалка., – А Кармине Гануччи и есть живое олицетворение зла. Так что когда наш человек в «Вестерн Юнион» перехватил телеграмму, которую этот пособник дьявола послал своим поверенным, он и позвонил не кому-то, а мне! Он-то хорошо знает, что я сделаю! Я не эти парни из Особого отдела, которые настолько обленились, что день-деньской боятся оторвать свои жирные задницы от теплого кресла! Господи, прости мою душу грешную!
– Понятно, – пробормотал Нюхалка.
– Еще бы не понятно, – кивнул Боццарис. – А кроме того, ему хорошо известно, что за такую информацию я плачу двадцать пять долларов. Столько же – двадцать пять зеленых – получишь и ты, если, конечно, то, что ты разузнал, действительно важно.
– Да? – сразу же заинтересовался Нюхалка. – Правда? Вы готовы заплатить мне двадцать пять долларов? Вот здорово! А то у меня сейчас туго с наличностью.
– Был бы счастлив вручить тебе эти двадцать пять долларов прямо сейчас, – кивнул Боццарис. – Вся беда только в том, что ты мне не принес ничего нового, верно? То, с чем ты пришел, мне уже и так известно.
– Ну, не совсем так, – возразил Нюхалка. – Вернее, не все…
– А что, к примеру? – заинтересовался Боццарис.
– А то, что вы и понятия не имели ни о каком тяжком преступлении, которое было совершено вечером во вторник, верно? – подмигнул Нюхалка.
– А-Я?! Да знаешь, сколько тяжких преступлений было совершено только в этом самом районе? Четыреста десять! И о каждом из них мне известно.
– Да. Но вы не знаете, что как раз это тяжкое преступление может быть напрямую связано с…
– И что же это за преступление? – улыбнулся Боццарис. – Ты ведь понимаешь меня, Нюхалка, верно? Увы, пока что ничего конкретного ты не сказал.
– А что же именно вы хотите узнать? – уныло спросил Нюхалка. – За кем оно, верно?
– Знаешь, мне все эти тяжкие преступления уже просто как кость в горле, – пожаловался Боццарис, – я уже слышать о них не могу! Да тут шагу не шагнуть, чтобы не услышать о чем-то подобном! Думаю, не без гордости могу поклясться в том, что в моем районе совершается куда больше тяжких преступлений, чем в целом городе! Так что не рассказывай мне об этом! Я уже по горло сыт всей этой пакостью!
– Ладно, – покладисто сказал Нюхалка, – а что тогда вас интересует?
– Плоды, так сказать, сознательного зла, – ответил Боццарис. – Деньги. А больше всего на свете я бы сейчас хотел перехватить эти пятьдесят тысяч прямо под носом у Гануччи. Во всяком случае, пока они еще не добрались до Неаполя.
– Позвольте, лейтенант, – несмело вмешался Нюхалка, – я, конечно, человек необразованный, не то что вы… что-то я не врубился, о чем это вы? Что там за плоды зла и все такое? Не знаю уж, что вы там подумали, но, держу пари, эти парни наверняка отправят в Неаполь чек.
– Осмелюсь с тобой не согласиться, – изысканно возразил Боццарис. – Конечно, тебя извиняет твое, кхм… невежество, но что ж поделать – ведь ты же не посвятил всю свою жизнь борьбе с тем злом, что таится в самом человеке. Не то что я. Ну да ладно! Так вот, весь мой опыт подсказывает мне, что никакого чека не будет – такие люди никогда не выписывают чеки! Никогда! Можешь считать, это у них основное
