правило.
– Да? Ну что ж, может, и так, – не стал спорить Нюхалка. – А может, за всем этим вовсе ничего не стоит – так, обычный перевод денег из одного банка в другой, из Нью-Йорка – в Неаполь. А что касается этого вашего организованного зла… конечно, я не так уж много обо всем этом знаю, тут вы верно сказали.
Но в одном я совершенно уверен, лейтенант: других таких организованных парней, как Гануччи, надо еще поискать!
– Ладно, пусть так, – согласился Боццарис, – да только ты поищи среди них тех, кто любит оставлять такие следы! А уж записей о крупных суммах, которые по их приказу переводятся из одного района в другой, ты и вовсе не найдешь. А тут ведь из одной страны в другую! Тут, братец, прямая опасность, что парни из Интерпола мигом почуют запах жареного. И хвать тебя за жирную задницу! Помнишь, приятель, как все это вышло с Аль Капоне? То-то!
Сообразив, Нюхалка согласно кивнул головой.
– Наличные, – протянул Боццарис, – вот в чем сила организованной преступности! Звонкая монета, зеленые «хрусты» – вот чего у них хватает! Хочешь знать, о чем я думаю?
– О чем? – с интересом спросил Нюхалка.
– Держу пари, кому-то позарез понадобились денежки! И вот очень скоро надежный человек сядет в самолет, полетит в Неаполь и отдаст пятьдесят штук прямо в жирные лапы самого Кармине Гануччи. Вот что я думаю.
– Что ж… вполне возможно, – подумав, согласился Нюхалка.
– И если тебе удастся разнюхать, когда и как будут отправлены эти самые пятьдесят штук, или кто повезет их в Италию, или еще что-нибудь интересное, за что работающему в поте лица лейтенанту полиции не жалко отвалить двадцать пять долларов, тогда приходи. К тому же денежки эти он платит из собственного кармана.
– Да?! А я и не знал!
– А об этом вообще мало кто знает, – усмехнулся Боццарис, – но это чистая правда. А кроме всего прочего, если тебе удастся раздобыть интересующие нас сведения, ты не только получишь деньги, Нюхалка, – тогда, думаю, мы с тобой будем в расчете. И я готов буду забыть об одной очень интересной записи, которая есть в твоем деле.
– Какой еще записи? – пересохшими губами прошамкал Нюхалка, и лицо его стало мертвенно- бледным.
В Италии был уже девятый час вечера, когда Кармине Гануччи позвали к телефону. Они со Стеллой и одним удалившимся от дел специалистом по ринопластике[5] из Нью-Джерси ужинали у Фраглионе. Гануччи вызвали из-за стола как раз в тот момент, когда подали раков, что и привело его в немалое раздражение.
Взяв трубку, он недовольно буркнул: «Гануччи!» – и, услышав на другом конце голос Гарбугли, немедленно задохнулся от возмущения.
– В чем дело, Вито? – проревел он.
– Вы посылали телеграмму? – спросил Гарбугли.
– Да.
– Нам?
– Конечно вам, а кому же еще?!
– Так это так и есть? То, о чем вы просили в телеграмме?
– Все до последнего слова.
– И как вам это отправить?
– С надежным человеком. Как же еще?!
– И когда?
– Пусть вылетает самолетом до Рима, и не позднее завтрашнего вечера!
– А я было понял, будто вы хотите, чтобы мы переслали вам это в Неаполь!
– Да ведь нет же прямых рейсов из Нью-Йорка в Неаполь! – рявкнул Гануччи. – Твоему парню волей- неволей придется сделать пересадку в Риме. Ты слышишь? В Риме пересадка, так ему и скажи!
– Хорошо, хорошо, только не волнуйтесь.
– И не забудь, ладно? А то этот болван ни за что не догадается!
– Скажу, обязательно скажу, не волнуйтесь!
– Да, и дайте мне знать, когда он прилетит, хорошо? Тогда я устрою, чтобы в субботу его встретили.
– Хорошо. Тогда попозже я вам перезвоню и скажу, когда точно…
– Дай мне телеграмму, только после одиннадцати, чтобы по льготному тарифу, – велел Гануччи.
– Хорошо, так и сделаю.
– Как там малыш Льюис?
– Понятия не имею. Хотите, чтобы я позвонил вам домой и узнал, что и как?
– Нет, нет, это еще двадцать пять центов. Не знаешь, Нэнни получила нашу открытку?
