запросил Тедди, но прикусил язык: он знал, что сможет здорово заработать в колониях на такой хорошенькой девушке, как эта. На кой же черт торговаться? Так на предварительной цене они и сговорились.
Когда Кейт и Тедди возвращались в гостиницу «Королевский гонец», экипаж казался странно пустым. Сделка была заключена в небывало короткое время, потому что, едва увидев товар, покупатель согласился на названную сумму. Всю дорогу царило гнетущее молчание; Кейт и Тедди сидели в противоположных углах, и каждый из них вел себя так, будто другого не существует.
Внезапно тишину нарушил голос Кейт.
– Я думаю, мы неплохо уладили сегодня дело, Тедди, – удовлетворенно произнесла она. Тедди Уолтхэму даже показалось, что он может видеть выражение ее лица за вуалью.
Однако он не стал раздумывать об этом, ибо обращение «Тедди» обеспокоило его.
– Да, все получилось неплохо, – нехотя проронил он. Кейт весело рассмеялась.
– Должна признаться, что мое мнение о вас, мистер Тедди Уолтхэм, переменилось в лучшую сторону, – сказала она, изрядно смутив Тедди. – Я думаю, что мы можем превосходно действовать сообща.
Тедди Уолтхэм почувствовал, как что-то неприятно сдавило ему горло.
– Насколько я понимаю, миледи, я выполнил порученную мне работу. И как будто бы до конца.
– Ну что вы, Тедди, – рассмеялась Кейт, – мы еще только начали развлекаться по-настоящему.
Тедди Уолтхэм кивнул, плохо понимая, к чему клонит миледи.
– Вам будет нелегко обойтись без этого вашего лакея. Наверное, было очень удобно всегда иметь его под рукой. Но ведь вы отомстили семье герцога и можете теперь позабыть о своих старых счетах, – с надеждой в голосе сказал Тедди Уолтхэм.
– Вы глубоко заблуждаетесь, Тедди, – тихо произнесла Кейт, уже обдумывая свой следующий ход против герцога Камарейского. – Но я более чем удовлетворена. Не чувствую ни страха, ни сомнений, ибо вместо потерянного мной Рокко у меня есть теперь вы, Тедди.
При этих словах Тедди Уолтхэм забился глубоко в угол. Он не испытывал ни малейшего желания связать свою судьбу с этой безумной женщиной. Она, несомненно, плохо кончит. И вполне это заслужила. Но он, Тедди, не хочет быть с ней рядом, когда это случится.
– Ах, Тедди, – сказала Кейт со вздохом глубокого удовлетворения. – Мне так хочется закатить пир сегодня вечером. Не заказать ли нам знаменитый голубиный пирог Нелл Фаркар? И я позабочусь, чтобы у вас было достаточно рома, чтобы запить это лакомство. Сегодня у нас, безусловно, есть повод для празднования, – засмеялась Кейт. – А вот в Камарее вряд ли празднуют это событие. Как вы думаете, Тедди, они уже, вероятно, получили мой памятный подарок? – спросила она и, не ожидая ответа, принялась мурлыкать «Зеленые рукава». Даже не глядя на ее лицо, Тедди Уолтхэм знал, что она улыбается.
– Мне претит сама мысль о еде, все кажется таким невкусным, – сказала герцогиня, услышав, что дворецкий приглашает всех на обед. – Но надо вести себя так, будто ничего не случилось, хотя каждый раз, когда поднимаю глаза, я ловлю на себе множество взглядов, с надеждой или страхом следящих за каждым моим движением. Временами я чувствую себя такой беспомощной, что готова зарыдать, но не могу позволить себе этого, не могу разрушить веру моих детей в то, что все чудесным образом уладится. Пока еще, может быть, и рано, но в скором времени мне придется выполнить этот неприятный долг, – взволнованно сказала она. – Я не признаю поражения, Мэри. Не склонюсь перед врагом, лицо которого мне неизвестно.
Мэри печально улыбнулась. Ее глаза сильно потемнели; на ней, как и на сестре, сказывалось напряжение двух последних дней.
– Поэтому-то я всегда восхищалась тобой, Рина. Ты никогда не сдаешься. Продолжаешь бороться, даже если силы и неравны. Я помню, как много лет назад молилась о том, чтобы Господь ниспослал мне хоть чуточку твоего ума и силы духа. Я всегда думала и думаю, что их никто и ничто не может укротить.
Герцогиня слегка коснулась руки сестры.
– Милая Мэри, – прошептала она голосом, полным любви. – Ты всегда находишь самые необходимые для меня слова. Мне совестно, что я чувствую себя такой малодушной, – призналась герцогиня. Не многим она решилась бы сделать такое признание.
– Только глупцы не подвержены страху, Рина.
– В таком случае я не глупа, – горько усмехнулась герцогиня, глотнув хереса. – Но меня убивает ничегонеделание. Если бы только я могла быть сейчас с Люсьеном, – нетерпеливо добавила она.
– Может, им все же удастся что-нибудь разузнать, – сказала Мэри, выражая свое затаенное желание.
– Боюсь, что нет, – решительно сказала герцогиня. – Из этого скорее всего ничего не выйдет.
– Ты не веришь рассказу Кэролайн?
– Не верю ни одному слову этой лгуньи, – откровенно сказала герцогиня, сердито блеснув своими фиалковыми глазами. – Надо же такое придумать: цыгане!
Она презрительно сплюнула, выразив тем самым презрение отнюдь не к оболганным цыганам, а к той особе, которая угостила их нелепой выдумкой в духе кентерберийских рассказов.
– Вот уже две недели, как в Камарее цыгане не появлялись. Сомневаюсь, чтобы они были в долине. Да и не станут цыгане похищать английскую девушку. Они не любят иметь дело с людьми не своего племени. К тому же Люсьен, как и его дед, всегда разрешал цыганам ставить свои шатры на нашей земле. Он говорит, что это приносит удачу. У нас никогда не было с ними никаких неприятностей; если и были неприятности, то только с местными жителями, которые частенько устраивают бучу в цыганских таборах... Цыгане знают Ри, и они никогда не предали бы Люсьена и меня, похитив нашу дочь. Вот почему я не верю этой сказке мисс Кэролайн Уинтерс, – резко произнесла герцогиня.
Мэри вздохнула.
– Тогда почему Кэролайн лжет? Это просто подло. И ужасно жестоко, – проговорила она, и стежки на
