оставалось некоторое время, которое они и использовали.
Не их вина была в том, что Чарус наткнулся на источник Силы.
Вожак Твердиславичей с торжеством обернулся. Рыжая Гилви застыла, глаза остекленевшие, губа закушена до крови – колдует, полагая, что некому сейчас, кроме неё, остановить вражий натиск. Ну, смотри же, пигалица, как это нужно делать!
Ключ– Камень послушно и чутко отзывался на любую мысль Чаруса. Конечно, лучше всего было бы вызвать сейчас ливень из жидкого пламени или ещё что-нибудь в этом роде. Но Камень ответил на это лишь молниеносным ледяным уколом -мол, это не в моих силах.
Хорошо. Мы многое что ещё придумать могём.
Покрытые пеплом кочки под ногами у наступающей Ведуньей рати внезапно вспучились, взбухли, словно оттуда, снизу, вдруг разом рванулись к свету неведомые существа. Болото вскипело, точно вода в котелке; распахнулись зияющие каверны, откуда внезапно повеяло мёртвенным холодом горных ледников, невесть откуда взявшихся здесь, посреди жаркого лета.
Серая цепь исчезла вдруг вся, разом, точно её никогда и не было. Чарус остолбенело вглядывался в пустое поле – то ли сработало его волшебство, многажды усиленное магией Ключ-Камня, то ли Ведуны на сей раз оказались ещё хитрее.
Над Пожарным Болотом воцарилась злая тишь.
Твердиславичи стояли, не смея шелохнуться, не смея дохнуть – никто в клане не привык доверять необычайно лёгким и простым победам. Верх над Ведунами никогда не удавалось одержать легко и просто, это всегда стоило и трудов, и крови (последней, правда, до недавнего времени пролилось не очень много); никогда ещё не выходило так, чтобы одним заклятием, пусть даже и очень сильным, удалось бы отправить в небытие, на строгий суд Великого Духа, эдакую армию.
И потому почти никто и не удивился, когда земля перед самым холмом внезапно встала на дыбы, когда вверх с рёвом взметнулись чёрные фонтаны, когда задрожали, проседая, стены, и из вновь открывшихся подземных разломов на последний приступ пошли только что исчезнувшие Ведуны.
Прижавшись спиной к ещё дымящемуся отвалу воронки, Буян полусидел, переводя дух. Драка оказалась нешуточной…
Первых двоих он положил лёгко. Правда, стальные пауки внезапно ожили и очень даже лихо сопротивлялись, когда он пытался отодрать железных вампиров от их вожделенной добычи, но ничего – сладил и с этим, спасибо Дромоку. Однако когда он уже завидел впереди третью жертву, человек в нелепом балахоне внезапно вскинул какое-то странное оружие – и правый бок Буяна обожгло внезапной, стремительной, режущей болью. По бедру заструилась кровь – неведомая сила пробила броню, перед которой оказались бессильны огненные заклятия тех, первых врагов.
Пришлось откатиться и залечь. И слёгка подумать, что же делать дальше.
В своём святом праве убивать Буян не сомневался. Он собственными глазами видел мгновенно лишившийся всех жизненных соков край, край, над которым словно бы пронеслась коса самой смерти. Получив от Дромока новое тело, Буян уже как бы уверился в собственной неуязвимости, однако нашлась управа и на броню Ведунов.
Тем временем впереди, за поворотом коридора, явно что-то затевалось. Неясная угроза истекала оттуда, точно мерзлый зимний туман; там сейчас бесшумно скапливались те, кто решил покончить с ним, Буяном, – возможно, они хотят отомстить за своих. Ну что же, пусть попробуют.
В следующий миг его спасла только невероятная, Дромоком вложенная реакция. В воздухе что-то коротко свистнуло, и, ударившись о стенку, прямо под ноги Буяну отскочил небольшой круглый предмет. От него пахло смертью, от него во все стороны разливалась аура смерти, и нужно было быть глупцами, чтобы думать, будто он, Буян, не почувствует такого.
Его рука метнулась к округлому предмету, едва не вырвавшись из плеча. Там, внутри, под тёмным металлом, уже бежали по жилам токи ядовитой крови, через миг – нет, даже меньше! – яростное пламя зальёт всё и вся вокруг; однако прежде чем это случилось, Буян успел швырнуть подброшенное ему обратно.
Рвануло так, что его едва не размазало по стенке. За углом забушевало пламя. Крики – если кто-то и успел крикнуть – поглотил рёв огня. Стало светло, как в самый яркий полдень, правда, ненадолго. Сделав своё дело, пламя быстро угасло.
Когда воцарились тишь и привычный зеленоватый полумрак (перепуганные улитки светили теперь вдвое слабее), Буян решился выглянуть. Да. Никого и ничего, как он и ожидал. Огонь обратил землю в спёкшийся монолит, от бедных улиток, конечно, не осталось и следа – лишь там, впереди, едва-едва мерцало зеленоватое свечение.
Буян пошел вперёд. Теперь он знал, что надо быть осторожным, что драться придется совсем по другим правилам и что весь прежний опыт никуда не годится.
К его полному изумлению, до ведущего на поверхность колодца он добрался без всяких приключений. Упираясь руками и ногами в стенки, полез вверх (вновь возблагодарив Дромока, без когтей ему никогда не удалось бы проделать подобное!).
Буяну казалось – уже вечность прошла с того мига, как он заметил раскрывающийся холм и сверкающую пирамидку, злобно раскорячившуюся над кровоточащей земляной раной, однако вокруг по- прежнему было светло, день продолжался, солнцу ещё предстоял немалый путь до мягкой воздушной постели, когда на смену свету придёт темнота. Над яминой стояла уже знакомая пирамидка; точно так же в некотором отдалении беспорядочно громоздились серые ящики. Людей видно не было.
Прижимаясь к земле, Буян змеёй выскользнул на поверхность. Они прячутся. Прячутся и ждут момента.
Взрыв ослепил и оглушил. Стрелявший промахнулся на самую малость – хотя как можно промахнуться по такой отличной мишени? Буян вжался в землю, распластываясь, перекатился через плечо раз, другой – и вот тут-то ему очень кстати повстречалась та самая воронка. Можно было отсидеться.
Нет!
Его невидимые враги, очевидно, поняли, где он. Что-то с шипением пронеслось над головой и взорвалось совсем рядом, осыпав Буяна дождём горячих комьев. Потом ещё одно, ещё и ещё. Очевидно, они метали свои снаряды откуда-то издалека, но долго так продолжаться не могло – рано или поздно попадут. А эту шипящую невидимую штуку ведь не поймаешь.
Надо было выбираться наверх.
Буян перекатился через окружавший воронку рыхлый земляной вал, увидел внезапно поднявшиеся ему навстречу фигуры, зарычал, подбираясь для прыжка – и тут в него угодило по-настоящему.
Возле Пэкова Холма вскипело сражение, какого ещё ни разу не видела эта крепость Твердиславичей. Удар магии Ключ-Камня проредил шеренгу атакующих, так прореживают чересчур разросшиеся толстяки на гряде. Удар этот выдержали одни Ведуны да ещё две-три серые шестипалые бестии. Бой получился почти равным, один на один.
Когда люди и Ведуны сходятся врукопашную, магия – побоку. В гуще дикой свалки не до неё. Конечно, Джейана, оставшись позади сцепившихся рядов, смогла бы, наверное, атаковать точными уколами, словно вышивальщица иглой, но вместо неё здесь были Чарус и Гилви, не обладавшие подобным мастерством. И потому вожак клана поспешно запихнул Ключ-Камень обратно в его вместилище, подхватил верное копьё из красноплодки, и ринулся в самую гущу боя.
Ведунов встретили, как должно, на краю холма, там, где старательно рыли и тесали, стараясь сделать склон покруче, а стену – повыше. Ведуны, безоружные, вдруг слепо полезли наверх, изменив всегдашнему принципу – драку завязывают их твари, хозяева лишь довершают.
Чарус видел, как в частокол прямо перед ним вцепились две руки, бледные, почти что синюшные, невероятно худые – видна каждая костяшка. Парень не успел удивиться – как же это так, высота здесь в добрых два человеческих роста, руками не сразу-то уцепишься, – как над частоколом появился чёрный клобук и два блеклых огня под тенью капюшона. Капюшон был неподвижен, точно изваянный из камня.
Чётко и без ухищрений Чарус выбросил вперёд копьё. Рядом щелкнул самострел – толстая стрела ударила прямо под капюшон и отскочила со странным звоном, точно встретив на пути не плоть, не кость, а металл.
От Чарусова копья Ведун зашипел и отдёрнулся, разжав руки. Уродливая голова под драным чёрным
