снимем. Вы снова вспомните всё о своей прежней жизни. Ну что? Привлекательно? Вас это захватило, я вижу?
– Нет. Давайте обойдёмся без красивых слов, Алонсо. Меня вам не купить. Меня можно только убить. Что вы, полагаю, с успехом и проделаете в самом ближайшем будущем.
– Вот как. Да, вы упрямы, Иван. Но вы, оказывается, ещё страшнее, чем я думал. Жизни ребят – для вас ничто…
– Не кощунствуйте, Алонсо! Не вам такое говорить после того, как мой клан был уничтожен весь поголовно!
– Ну-ну-ну… Вы же отлично знаете, что не весь. Малыши, как вам, я полагаю, известно, остались живы. Ваши активные сторонники, могущие представлять опасность для Проекта – вот те да… Но, во всяком случае, у меня было больше оснований. За мной целая цивилизация, Иван, цивилизация, отчаянно нуждающаяся в помощи. Миллиарды людей. И подобно тому, как командир вынужден жертвовать взводом, посылая его в разведку боем для того, чтобы выиграть сражение, так и я – вынужден жертвовать людьми, чтобы Проект осуществился. А вы – вы просто тешите больное самолюбие, потакаете своим суицидальным комплексам; мне остаётся только дивиться, как это медкомиссия вас отбраковала! С такой психикой вас и близко нельзя было подпускать к Проекту! Нет, Иван, это вы настоящий людоед и кровопиец, а не я и не мои люди. Это вы нарушили установления Проекта и втянули несчастных мальчишек и девчонок в самоубийственную аферу. Воистину, quidquid delirant regеs, plectuntur AcНivi [20] ! Это вы поставили себя вне закона – и нам пришлось так или иначе устранять всех, к кому могла попасть от вас информация!
– Успокойтесь – к Твердиславу и Джейане она не попала, а отвечать на ваши прочие бредни я не стану.
– Конечно, не станете – потому что ответить нечего. А вот у меня есть что. Каждому по делам его – знакома вам такая фраза? Испытание даётся всегда по силам испытуемого – разве не так? И разве можно полностью обезопасить детей? Что из них тогда вырастет? Новые Умники?
– Из того, что вы говорите мне, генерал, следует, что вы тоже одержимы массой комплексов.
– А вот это вас уже не касается. Меня отбирал лично его высокопревосходительство верховный координатор господин Исайя Гинзбург. И не вам подвергать сомнению его решения!
– Verba et voces [21] . Я уже всё сказал.
– Значит, вы готовы, отправляясь в могилу, захватить с собой и двух ни в чём не повинных ребят? Или вы забыли, что они подлежат экстерминации?
– Не забыл. Я ничего не забываю. Я вот только не понимаю, откуда это вдруг такое человеколюбие, Алонсо? Вы готовы пойти на немалые расходы, рисковать собственной карьерой и безопасностью, выдавая мне чистый файлбланк, – с чего это ради?
– Ну хорошо. Приведу вам мой последний аргумент. Надеюсь, что он, м-м-м, будет лежать в русле ваших представлений о моей персоне и потому окажет хоть какое-то воздействие. Его высокопревосходительство господин координатор лично заинтересован в этой паре. Ему необходимо, чтобы они выжили. Но даже господин координатор не в силах отменить некоторые простые уложения, вытекающие из элементарного здравого смысла. Если Твердислав и Джейана доберутся до острова, схватка неизбежна. Зная их норов, легко предположить, что они скорее покончат с собой, чем попадут в руки Ведунов или тех – с их точки зрения – злодеев, что правят на острове. Кроме того, неизвестно, что они вынесли из путешествия с вами по подземельям.
– Разве моего слова недостаточно?
– Увы, сударь мой, нет. Я, конечно, знаю, что вы, бесспорно, justum et tenacem propositi virum [22] , но слишком уж вы меня ненавидите. Нет, вашим словам я не доверяю. Вот если бы вы смогли найти беглецов. Под нашим контролем, разумеется, и мы бы убедились, что они по- прежнему ничего не знают, тогда вы бы их действительно спасли. Я выражаюсь достаточно понятно?
– Да.
– Помните, что мне нет никакого резона возиться с вами, кроме этого. Если вы откажетесь – Твердислав и Джейана будут уничтожены по категории «социально опасные». Конечно, его высокопревосходительство будет расстроен, но я смогу оправдаться. А вот вы этого всего уже не увидите.
– Я… мне… Я должен подумать.
– Что ж, подумайте. Как известно, gutta cavat lapidem [23] . Вот этот ваш вид, Иван, признаюсь, мне нравится гораздо больше. Конечно, подумайте. Твердиславу и Джейане ещё предстоит проделать немалый путь. Охрана! Увести арестованного. У меня ещё много дел. Так, вызовите на связь Эйбрахама. Пусть расскажет, что у него там с этой междуусобицей.
– Ваше превосходительство! Воздух!
– Что такое?!
– На связи его высокопревосходительство господин верховный координатор. Требуется доклад о Твер…
– Всё ясно, адъютант. Так, а теперь вон отсюда! Блокировка канала?
– По высшему классу.
– Свободны! Да, здравия желаю, ваше высокопревосходительство. По поводу интересующей вас пары имею сообщить следующее…
Глава вторая
«Никогда бы не подумал, что Учители летают на таком!» – думал Чарус, ежась от холодного ветра. Если бы не печальные обстоятельства, сопутствовавшие этому полёту, парень, конечно, пришёл бы в восторг. Никто и никогда из клана не летал на таком, никто даже не знал, что такие существа бывают. Громадная птица, на спине у которой примостились два вполне надежных седла, мерно взмахивала крыльями, унося седоков куда-то на юг, к морским побережьям. Высоко она не поднималась, так что по большей части Чарус видел только бесконечный лес. Правда, птица мчалась с поистине сказочной быстротой – расстояние от Пэкова Холма до главной твердыни клана она покрыла за пару часов – солнце так и не успело до конца опуститься за горизонт.
Потом они свернули на юго-запад. Краем глаза Чарус приметил поднимающиеся вдали столбы дыма – примерно там, где должен был располагаться клан Лайка-и-Ли.
К чести Чаруса надо сказать – о себе он совершенно не думал. Терзался своей ошибкой, терзался, вспоминая погибших товарищей, – это да. А что станет с ним – не всё ли равно, если Ключ-Камень, доверенный ему Твердиславом, оказался у Фатимы? Подумать только, у тихони Фатимы! Позор-то какой!…
Чарус заскрежетал зубами. Больше ему просто ничего не оставалось делать.
Однако вместе с отчаянием наступило и странное облегчение. Когда самое страшное уже свершилось, когда уже всё потеряно – иногда оказывается легче, чем, когда приходится ждать этого страшного. Великий Дух? Встреча с теми, кто погиб по его, Чаруса, вине? Интересно, а что они смогут сделать с ним такого уж неимоверного? Великий Дух суров, но не мстителен. Да и Учитель ничего такого не рассказывал. Малышей пугали, что Всеотец может обратить их всех в лягушек и запустить в такое место, где много желтоголовиков – сильных и ловких змей, лучших охотников за лягушками. Но Учитель, когда его об этом спросили, только рассмеялся и сказал нечто вроде: «Ну уж хоть бы заимствовали что-нибудь поинтереснее». По его словам выходило, что всё это уже было кем-то придумано и написано в какой-то книге.
Некоторое время Чарус с чисто мальчишеской бесшабашностью размышлял о том, что же с ним сделают. Ничего толком не придумав, покосился на Учителя. Наставник сидел, нахохлившись, плотно запахнувшись в плащ, и, казалось, вообще ни на что не обращал внимания.
– Эйбрахам? Ну наконец-то я до вас добрался. Что там за проблемы, что вы игнорируете приказ собственного руководства?
– Виноват, господин генерал. Но в моём клане вот-вот могла вспыхнуть настоящая гражданская война – по половому признаку, мне пришлось срочно вмешаться.
– Не сомневаюсь, что всё окончилось благополучно. Куда вы сейчас направляетесь?
– На базу. Зачинщика надо судить.
– Что, показательный процесс? С трансляцией? И требуется моё участие?
– Так точно, ваше превосходительство. Крамолу нужно подавить в зародыше.
