Вместе с Иваном шла чужая магия. Очень сильная и очень злая. Джейана чувствовала её, подобно тому, как обычный человек ощущает запахи цветов и трав – и бесполезно объяснять, что за аромат разлит в воздухе тому, у кого от простуды намертво заложен нос. Так же и с волшебством. Твердислав при случае мог сплести очень сильное заклятие, однако особой чувствительностью к чужим чарам он никогда не отличался.
На миг Джейане показалось, что по берегу к ним спешит не Иван, а какой-то жуткий подменыш, обманный морок, чародейная тварь, созданная им на погибель. Главная Ворожея Твердиславичей никогда не встречалась ни с чем подобным, и не было времени осторожными касаниями заклятий проверить, что же на самом деле оказалось сейчас перед ними.
– Стой! – срывая голос, взвизгнула Джейана. Да, да, именно так, позорно взвизгнула, точно девчонка, впервые в жизни увидавшая болотного листоеда – тварь жуткую обликом, но притом совершенно безобидную.
Твердислав, не задавая вопросов, сцепил руки перед грудью и зажмурился, готовя какое-то своё чародейство, чародейство юношей. Джейану он понял не то что с полуслова, а, наверное, с полувзгляда, уловив её страх и неуверенность.
Иван покорно остановился.
– И ни шагу вперёд! – как можно более грозным голосом провозгласила Джейана. Правда, при этом она была совершенно уверена, что стоит этому Ивану пустить в ход свою истинную магию…
Однако великан вёл себя вполне смирно.
– Нам надо поговорить, – он не пользовался мыслеречью, как и в прошлый раз.
– Говори оттуда! – распорядилась Джейана.
Великан пожал плечами – нарочито, напоказ, так, чтобы заметили и разглядели.
– Славно ж вы меня встречаете, друзья.
– Кто сидит у тебя на сердце? – перебила Джейана.
– Что-что? – деланно удивился было гигант, однако же упорствовать не стал. Плечи его внезапно опустились. – Ты почувствовала… Скажи мне, что?! – Тон его внезапно стал чуть ли не просительным.
«Кто сидит у тебя на сердце» означало, что человек несёт с собой какую-то магическую угрозу для остальных, угрозу, о которой он сам порой и не подозревает, если, конечно, наложившие заклятие достаточно искусны. О таком рассказывал Джейане Учитель, рассказывал длинную и грустную повесть, как однажды – в другом, совсем-совсем другом мире – злобная нечисть вот так заколдовала одного хорошего человека, а с ним ещё двенадцать его братьев с сестрами, так что могучие чародеи того мира очень испугались того, кто сидел у этих тринадцати на сердцах, и разослали их во все концы своих владений, а когда один вернулся и показалось тем волшебникам, что сидящий у него на сердце оживает, то убили они несчастного. Правда, и сами несдобровали – совесть замучила.
– Что почувствовала? – Джейана замешкалась. Как передать словами запах? Не поименовать – например, свежей травы – а именно описать его тому, у кого нос не дышит? – Смерть! Твоя, моя, его, – она указала на Твердислава. – Раньше этого не было.
– Он был прав, – внезапно громко и четко сказал Иван и сел прямо там, где стоял, обхватив голову руками. – Эти – смогут!
– Ты о чём? – рассердилась Джейана. Твердислав молча стоял рядом, напряжённый и внимательный, и – девушка чувствовала – уже приготовил какой-то гибельный сюрприз.
– Так сказал мне о вас один человек. Тоже Учитель, как и я когда-то, – голос Ивана странно изменился, и Джейане показалось, что он… да нет, нет, не может быть! Не может силач и воин, владеющий столь убийственной магией, позорно рыдать, словно какая-нибудь там Фатима над выпавшим из гнезда птенцом!
Однако же это было так. Иван сидел на песке и не стесняясь плакал. Плечи его заметно вздрагивали.
Неслышно подошел Бу, с каким-то странным выражением глядя на великана.
Иван меж тем мало-помалу успокаивался. Поднялся на ноги, вытер глаза краем плаща (того самого, в котором принял бой, только всего изодранного и измаранного), шагнул к неподвижно застывшей троице.
– Не бойтесь. Для вас это не опасно. Это у меня после того боя. – И вновь Джейане показалось, что великан чего-то не договаривает.
– Не подходи! – вновь предупредила она, подталкивая Твердислава локтем в бок – мол, не спи, будь наготове! – хотя этого сейчас и не требовалось.
– Хорошо-хорошо, – с прежней покорностью согласился Иван, хотя голос у него непонятно почему дрожал и срывался. – Но нам же поговорить надо.
– Вот оттуда и поговорим, – Джейана оставалась непреклонна. «Интересно, хватит ли мне сил отвести его заклятие?»
– Ну хорошо, – вздохнул Иван. И начал говорить.
Слова его лились очень складно, цепляясь одно за другое, выстраиваясь длинными, очень разумными и последовательными цепочками. Гладкие, ровные слова, скользкие, как вылизанные морем камни. В них что- то таилось, в этих словах. Страх? Пожалуй, да, страх, но вместе с тем – и глубоко укрытая надежда. Очень смутная, неопределенная, Джейана никак не могла достичь её корней, хотя понимала, что вслушиваться сейчас надо не в слова Ивана (их она решительно пропускала мимо ушей), а в эту ускользающую, зыбкую надежду. Она была сейчас главнее всего, словно бы Иван хотел что-то передать ей, Джейане, но не словами и не мыслеречью. Он боится, неустрашимый Чёрный Иван? Как будто бы да. Тлеет, тлеет на самом дне сознания тёмный огонёк страха смерти, тлеет. И этот страх имеет корни. Сейчас, сейчас, ещё чуть-чуть терпения. Вот-вот она их нащупает…
Джейана не видела, с какой надеждой смотрели на неё глаза Чёрного Ивана.
Твердислав покосился на подругу – так и есть, ушла в самую глубину невероятного своего колдовства, что помогает проникнуть в сокровенное. В такие мгновения Джейана становилась совершенно беспомощна, и, вздумай кто атаковать их сейчас, не смогла бы поставить и самый несложный щит.
Для Ивана – или того, кто сидит у него на сердце, – это был самый подходящий момент. Глаза Ворожеи закрыты, она вся поглощена волшбой – атакуй, твой удар не встретит отпора!
Однако же Иван медлил. Сидел на песке и говорил, говорил, говорил. В его словах чувствовался скрытый страх – охотник и воин, Твердислав ощущал его лучше Джейаны. Но продвинуться дальше юноша был не в силах.
А слова великана были совершенно пусты. Он говорил, что нужно идти вовсе не туда, что направление избрано неверно, что вот если продолжать идти сейчас на юг, то они придут в посёлок одного из Морских кланов, и там он попытается раздобыть для них Корабль, и что идти нужно вместе, а можно, впрочем, и порознь, и Корабль можно добыть ещё и в других местах, и так далее и так далее. Твердислав удивился – Ивана он понимал с трудом. Чёткая и ясная речь бывшего Учителя сменилась какой-то тарабарщиной. Он говорил то одно, то другое, противореча сам себе; он ни разу не взглянул в глаза Твердиславу; отчего-то это сбивало с толку, и парень никак не мог понять, что же от них, собственно, хотят.
Он покосился на Джейану – нет, её колдовство было далеко от завершения. От лица девушки отхлынула вся кровь, губы побелели, под глазами невесть откуда проступили синюшные круги, лоб прорезали морщины. Она что-то нащупала, это точно. Нечто такое, что требует всей её силы – без остатка.
…Тяжко бродить по закоулкам чужой души, даже если человек, желая помочь тебе, все время говорит и говорит, забыв о том, что ничто так не раскрывает одного чародея перед другим, как подобная полубессвязная речь. Иван решительно открывал перед Ворожеей все без исключения тайники; страсти, пороки, страхи, постыдные воспоминания – он не скрывал ничего. Никогда ещё Джейана не достигала подобного слияния с кем бы то ни было – даже с Михом, когда вытаскивала парня с самого рубежа владений Великого Духа.
Там были страшные воспоминания. Настолько страшные, что девушка не выдержала – кошмары пронеслись мимо темной стаей, хаотично кипящим облаком и сгинули. Она настойчиво шла всё дальше и дальше, понимая оставшимся где-то далеко позади крошечным уголком холодного рассудка, что ещё немного, и силы иссякнут, и она станет вечной пленницей чужой души, а её собственное тело замертво рухнет на песок – и все-таки не могла повернуть назад. Таящийся страх Ивана вывел на след куда более
