Бен закрыл книгу. Пора было идти в отель. Подороге он.оглянулся, убедиться, что мастифф идет следом, и вдруг понял, что ему кажется странным в этом животном. Пес не отбрасывал тени.
Мэри уложила дочку спать в монастырской келье и вышла в коридор к отцу исповеднику.
— Я поеду с вами.
— Не советую, — сказал он. Мэри сжала кулаки.
— Но я должна вернуть мужа.
Отец исповедник кивнул:
— Хорошо. Только держись ближе ко мне и ни на что не реагируй. Могут быть разные видения. Эти духи очень опасны. Они способны управлять сознанием.
Они сели в машину.
— Что именно вы ожидаете там найти? — спросила Мэри, сворачивая к дому. Эта поездка почти не отличалась от той, что они предприняли два дня назад с отцом Дэвидом. Об этом не хотелось думать.
— Мне нужно увидеть монету, — отозвался отец исповедник. — Она существует в двух ипостасях — физической и астральной. В первом случае это просто монета, серебряный динарий времен Христа. Во втором — символ, мост между земным и космическим мирами. Если монета, которую мы ищем, закрепилась у Пола, ее воплощение можно будет обнаружить в доме.
— Как вы узнали, что там не будет Пола?
— Потому что он отправился в Рим.
— Вы ясновидящий?
— Силы добра тоже имеют в своем арсенале кое-какое оружие, — ответил священник. — Излучение монеты настолько мощное, что есть возможность обнаружить источник. Но ясновидящий не я, а монахиня.
— Что за монахиня?
Отец исповедник пожал плечами:
— Простая женщина, но посвященная. Ведь в суть вещей могут проникать силы не только зла, но и добра тоже.
— Одинаковым способом?
— Нет, — решительно возразил он. — Откровения сил добра идут от Божественного.
— Тогда почему эта монахиня не здесь? — Отец исповедник улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, почему святой отец прислал скромного священника, а не великую святую?
— Ой, извините. — Мэри смутилась. — У меня и в мыслях этого не было. Я имела в виду, почему она не приехала уничтожить монету?
— Потому что святой отец попросил ее пока оставаться в Риме. А кроме того, Мэри, — отец исповедник понизил голос, — я не уверен, что монету можно уничтожить.
— Почему?
— Потому что своими корнями она прорастает в первородный грех, и ее свойства — это тайна за семью печатями. В мире существует непостижимый парадокс. Дело в том, что любовь в известном смысле беспомощна, а Бог — самое скромное, что есть во Вселенной. Любовь никогда ничего не разрушает и в борьбе со злом не будет использовать зло. Но одновременно любовь — это самое могущественное, что есть во Вселенной, потому что когда души объединяются в любви, то им не в силах противостоять и самое большое зло. Между душами не остается даже ничтожной щелочки, куда ему можно протиснуться.
— И как же в таком случае можно уничтожить монету?
Отец исповедник задумался.
— Не знаю. Но я верю, что перед святыми, людьми полностью обращенными душой к Богу, монета бессильна. Ей не за что зацепиться, и она погибает.
— Но кто может это сделать? Вы?
Отец исповедник грустно покачал головой.
— К сожалению, нет.
Они подъехали к дому, вышли из машины. Мэри отперла дверь. В холле на кресле лежал свитер Пола. Сейчас он выйдет из гостиной, улыбнется, как в былые времена, скажет: «Как я рад тебя видеть!» Сердце Мэри сжалось. Она знала, что Пол никогда больше здесь не появится. Он потерян. Ужасное зло, высвободиться которому он помогает, разъединило их навеки.
Они спустились по деревянной лестнице в подвал. Там было чисто, как будто уборку проводили только сегодня утром. Мэри повернулась к священнику.
— Здесь ничего нет. Если что и было, то ушло.
Отец исповедник отрицательно покачал головой.
— Смотри.
Он протянул руку, и мгновенно вспыхнул магический знак, как будто в прорезанные в бетоне канавки залили расплавленный металл. Мэри невольно залюбовалась его таинственной красотой. Магический знак манил к себе.
— Не подходи к нему, — предупредил отец исповедник. Он достал серебряное распятие и бросил его так, чтобы оно пересекло внешний круг звезды. Пройдя через все кольца, распятие ярко вспыхнуло и расплавилось.
— Они его изменили. Этого я боялся больше всего. — Отец исповедник повернулся к Мэри. — Пошли. Нам нельзя здесь оставаться.
В дальнем углу подвала в тени возник большой черный пес. Он не сводил с Мэри злых глаз.
— Я боюсь. — Она ухватила священника за руку.
Они поднялись в холл. Отец исповедник склонил голову в молитве, продолжая идти. В спальне он спросил:
— Здесь ты видела монету?
Мэри его не слышала, потому что угол комнаты начал колыхаться. Возникли призраки, жуткие полулюди-полудемоны, которые со свистом ринулись на нее. Она в ужасе вскрикнула.
Отец исповедник изобразил над ними крест, и они медленно рассосались, издавая отвратительные вопли.
Затем на комоде вспыхнуло красное пятно, как будто включили мошный фонарь. Священник пристально посмотрел на него, и свет постепенно угас.
Наконец Мэри увидела монету, точно такую же, как на рисунке дочки. Неровный обод, на лицевой стороне изображен римский император. Монета сверкала, как будто ее недавно отчеканили. Затем она начала поворачиваться. Мэри бросила взгляд на отца исповедника и каким-то образом осознала, что это он поворачивает монету, на обратной стороне которой были выцарапаны неровные буквы — SMRM.
Отец исповедник кивнул.
— Это сребреник Иуды. Теперь в этом нет сомнений.
Неожиданно снизу донесся душераздирающий крик:
— Мама, мама, помоги!
— Рейчел! — Мэри ринулась из комнаты.
— Остановись! — крикнул отец исповедник, не отрывая взгляда от монеты. — Это обман!
