будто он наслаждается дружбой с добрыми ангелами, когда на самом деле это демоны зла, лживые и коварные.
— Туннель нашли!
— Где?
— Под собором Святого Петра!
Кардинал Бенелли внимательно выслушал посыльного.
Сегодня это была первая добрая весть. Остальные, все как одна, мрачные. Утром служащие обнаружили, что два витражных окна в личной часовне папы разбиты. Никто из посторонних сюда проникнуть не мог. Как же такое могло случиться? Но это случилось. По Ватикану быстро распространилась весть о дурном предзнаменовании. Грядет большая беда. Но какая именно? Этого никто не знал, кроме Бенелли.
Из Сан-Франциско звонил отец исповедник. Да, сребреник Иуды вошел в мир. Теперь в этом нет сомнений.
После мессы кардинал отменил все утренние мероприятия и поспешил в собор Святого Петра. Может быть, останки Сильвестра II, последнего обладателя сребреника Иуды, помогут понять, как противостоять действию этой монеты? Или мы опять идем по ложному следу?
У главного алтаря его встретил префект секретного архива.
— Кардинал, вас посетила гениальная догадка. Мы только что обнаружили карту семнадцатого века, на которой показан подземный проход из грота собора Святого Петра к обелиску на площади. Должно быть, туннель вырыли в 1586 году, когда выносили обелиск на площадь. А затем по какой-то причине его заложили кирпичом.
Они спустились в грот, где кипела работа. В дальнем конце рабочие кувалдами разбивали кирпичную стену. Считалось, что эта стена — часть античного римского кладбища, над которым был построен первый собор. Теперь, когда сбили штукатурку, оказалось, что это камуфляж. Зачем? Меньше чем в десяти метрах от этой фальшивой стены находилась гробница святого Петра. Неужели это случайно?
Вопросы, вопросы и ни одного ответа.
Бенелли сел на ступеньку. Теперь уже стало известно, когда останки папы Сильвестра перенесли из гробницы. Префект обнаружил в секретном архиве запись, сделанную историком Распони, который указывал, что гробница папы.была вскрыта в 1648 году.
Значит, легенда врет, и конечности Сильвестра не были отсечены. Однако Распони не сказал, где перезахоронили тело Сильвестра. Почему?
Наконец рабочие пробили довольно широкий проход. Бенелли приказал всем удалиться — так повелел папа. Гробницу Сильвестра II имел право увидеть только он, Бенелли.
Кардинал опустился на колени, произнес молитву, а затем вышел в туннель, который оказался достаточно широким, чтобы могли пройти два человека. Стены выложены кирпичом и покрашены белой краской, разумеется, во многих местах отслоившейся.
Бенелли двинулся по туннелю, поднимая клубы пыли. Еще бы! Ведь в последний раз люди заходили сюда четыреста с лишним лет назад. Идти пришлось больше двухсот метров, до фундамента обелиска. Выходит, туннель построили, чтобы проверять состояние фундамента? Однако рядом на стене была выбита дата — 1648.
Обелиск передвинули на середину площади в 1586 году. Почему же туннель построили лишь спустя шестьдесят лет? Что произошло в 1648 году?
Справа от обелиска проступала еще надпись. Бенелли стер вековую грязь и отпрянул в шоке. На стене красной краской был изображен огромный крест, а под ним слова:
Теперь стало ясно. Туннель построили, чтобы перенести к обелиску усыпальницу Сильвестра. Здесь никто из здравомыслящих не догадается ее искать. Зачем? Ответ вскоре был получен. Ниже под крестом можно было разглядеть еще одну надпись. Она была такой же, что и на сребренике Иуды:
Бенелли со вздохом развернулся. Надо идти, доложить о находке понтифику.
На полдороге он услышал сзади шорох и с колотящимся сердцем посветил фонарем в сторону усыпальницы. У стены стоял большой черный пес.
Папа Иоанн XXV внимательно выслушал кардинала. Непонятно, почему тело папы Сильвестра II убрали изЛатеранcкого собора именно сюда? Если понтифик был действительно добродетельным человеком, почему его не перезахоронили в соборе Святого Петра, поблизости от гробницы апостола? А если он служил дьяволу, почему его похоронили рядом с собором?
Понтифик размышлял, прикрыв глаза. Затем принял решение пока усыпальницу Сильвестра не вскрывать, потому что не ясно, будет от этого польза или вред.
Бенелли также рассказал о черном псе, заметив:
— Сильвестр определенно служил дьяволу. Иначе откуда бы взялся этот призрак пса?
Папа отрицательно покачал головой.
— Нам неведомо, в каком состоянии была душа Сильвестра перед кончиной. Об этом знает только Бог.
— Но, святой отец, — воскликнул Бенелли, — время идет! Надо что-то делать. Вы думаете, силы зла знают, что находится в усыпальнице?
— Нет, — ответил Иоанн XXV. — По крайней мере пока не знают. Они так же, как и мы, только что ее обнаружили и теперь будут использовать всю свою мощь, чтобы проникнуть в тайну папской усыпальницы. Тем более что она расположена за пределами собора, на неосвященной земле. Возможно, именно поэтому они и прибыли в Рим.
— И когда они попытаются проникнуть в усыпальницу?
Понтифик задумался, а затем отрывисто бросил:
— Сегодня ночью.
Через несколько минут охранникам собора Святого Петра поступил приказ: опечатать двери папскими символами и никого в этот вечер не пускать без специального разрешения самого понтифика.
Почти в то же самое время, когда рабочие пробили проход в туннель, Бен возвратился в Сан-Франциско с гробом жены. Договорившись о похоронах на завтра, он отправился в монастырь, где мать настоятельница представила его священнику из Рима.
Они долго беседовали о судьбе Пола, о природе зла, о гибели Флоренс. О черном псе Бен решил отцу исповеднику не говорить, поскольку решил, что тому хватит хлопот и с семьей Стафферов. Однако в монастырь эта тварь пойти за ним не решилась.
В конце разговора отец исповедник попросил Бена помочь ему в одном деле, и тот согласился. Через несколько минут они выехали.
Хэнлон Досон слушал Бена с каменным лицом. Отец исповедник тем временем оглядывал кабинет начальника тюрьмы строгого режима: простой письменный стол, на полках много книг (начальник любил читать), два кресла. Почти аскетическая обстановка.
— Я вас понял, профессор Ингельманн, — произнес наконец Досон. — Вы хотите встретиться с Крамером, но… вам должно быть известно, что… — Он посмотрел на отца исповедника. В этом священнике чувствовалась какая-то непонятная Досону сила, настолько убедительная, что вместо категорического отказа грозный начальник тюрьмы вдруг пробормотал: — …в общем, я разрешаю вам двадцатиминутное свидание с заключенным Крамером, но только в том случае, если он согласен. — Досон нажал кнопку и приказал секретарше передать указание начальнику блока Е.
— Но ведь Крамер наверняка не согласится, — разочарованно протянул Бен.
— Извините, профессор Ингельманн, — Хэнлон подался вперед, — я и так нарушил кое-какие
