засмеялся, потом закашлялся. Кашель завершился тонким прерывистым свистом.
За дверями оказался длинный коридор, увешанный картинами. В неярком свете они казались мрачными.
— В Тринити собрана прекрасная коллекция, — сказал старик. — Вы знаете, что у нас здесь есть портрет короля Ричарда Львиное сердце? Но и это еще не всё. У нас есть мечи, на которых сражались в битве при Харлоу в 1411 году! Наше Объединение всегда было в гуще событий, всегда, так или иначе, влияло на жизнь города. Вы в курсе, что уже сотни лет…
Логан позволил ему пуститься в рассказ об историческом прошлом Абердина. Стил тащилась сзади, щелкая никотиновой жвачкой.
Картины располагались в определенном порядке. Справа — жанровые, рядом с ними — изображающие гербы; под гербами были куски текста, почти нечитабельные при слабом свете. Иногда гербы были нарисованы на самих картинах, в
— Черт побери, — Стил не выдержала и прервала сагу о первой скотобойне, построенной в Абердине в 1631 году, чтобы прекратить убийство животных на улицах, — кому пришло в голову заказать портреты этих образин, да еще и попросить сделать их поуродливее?
— А… да. — Старик оглянулся на камеру Алека. — На самом деле это…
— Господи! Да этот тип напоминает бородавку с усами!
— А тут у нас… — уклончиво сменил тему старик, — а тут у нас герб мясников.
Картина была величиной примерно с кухонный стол. Красный щит с тремя ножами и топором, в центре — один из замков Абердина, слева — отрубленная голова барана, справа — быка. Под каждой головой витиеватым шрифтом был написан какой-то текст, прочитать его было трудно, так как лак, покрывающий картину, растрескался.
Стил присмотрелась:
— От жертвенных обрядов и пиров… летели дрызги крови… жертвенных быков.
Старик вздохнул:
— Не надо забывать, что цех мясников зарождался в то время, когда Абердин только-только начинал строиться. Если вы посмотрите наши книги, вы встретите там одни и те же фамилии, год за годом, столетие за столетием. Поколения мясников преданы своей профессии. И они же заботились об обществе. — Он начал загибать пальцы: — Милостыня бедным, финансирование общественных работ, обеспечение здравоохранения задолго до того, как национальная медицинская служба об этом задумалась… То, что привело вас сюда, не имеет никакого отношения к этой профессии. Нас не следует корить, что кто-то… что кто-то украл слова.
— Да ладно, не стесняйтесь, — усмехнулась Стил, — вы можете назвать этого мудака разъебаем и сволочью, я не упаду в обморок. — Она хитро подмигнула старику: — Ну, теперь говорите, кто имел сюда доступ двадцать лет назад?
— Этой картине больше ста семидесяти лет, инспектор. У нас пару раз в год проводятся дни открытых дверей. Мы водим людей по залам, разъясняем им всё, знакомим с историей картин, которые у нас тут выставлены.
— Вы хотите сказать, что это мог быть…
— А еще мы устраиваем ежегодные балы. Члены Объединения приглашают своих родственников и друзей, а иногда и клиентов. Но… — он грустно посмотрел на картину, — но, к сожалению, в этом году бал мясников пришлось отменить. Никто не захотел принять приглашение в свете всех этих ужасных событий…
Логан вытащил список допрошенных в 1990 году мясников:
— Скажите, а вас во время первого расследования не допрашивали?
— Нет, в семьдесят четвертом умер мой дядя, я поехал в Купар на полгода, чтобы помочь привести всё в порядок, и остался на девятнадцать лет. В Абердин я вернулся только в 1993 году. — Он улыбнулся: — Пропустил все страсти…
— Вы знаете кого-нибудь из этих людей?
Старик вытащил огромные очки и потер их о полу пиджака. Но и в очках ему пришлось держать список на расстоянии вытянутой руки от глаз. Он стал читать фамилии:
— Ах, да… он всё еще здесь… и он тоже… Бедняга Чарлз умер от рака поджелудочной железы… Этот перебрался в Австралию, поближе к внукам… Понятия не имею… еще до меня… Воспаление легких… Альцгеймер, сами понимаете… Питера сто лет не видел. Думаю, он сейчас в богадельне…
Бормотание продолжалось и продолжалось. Казалось, старик стал меньше ростом, когда добрался до конца списка.
— Простите, но видеть их всех вот так, написанными на бумажке… Увы, смерть обязательно приходит за каждым из нас.
Он снял очки и снова пошел по коридору.
— Желаете посмотреть Галерею памяти?
Это был скорее узкий проход, чем галерея. На стенах — сотни портретов и фотографий.
— Когда я вступил в Объединение, мы, молодые, дружно смеялись над этими бородатыми лицами. Взгляните сюда. — Он показал на портрет человека средних лет с огромными бакенбардами и бородой, скрывавшей ворот накрахмаленной рубашки. — Правда, он похож на главного злодея из сказки «Эббот и Костелло встречаются с оборотнем»? Но… со временем к этому начинаешь относиться по-другому. Когда попадаются лица знакомых, до вас доходит: это были
Он провел полицейских вперед и показал незаполненную часть стены. Некоторые фотографии приобрели странный оранжевый отлив, появляющийся на снимках, сделанных в семидесятых. Широкие лацканы и снова бакенбарды, но уже по моде тех лет.
— А это, — сказал старик, — наши недавно ушедшие друзья. Вот Чарлз, я о нем уже упоминал, Симон, Крейг, Томас… А вот Джон, он был участником высадки в Нормандии. А это мой учитель Эдвард. Чудесный человек! Сирота, вырос в детском доме, а к концу жизни стал владельцем трех мясных магазинов в Рубислау-Ден. Он не мог иметь собственных детей, и они с женой удочерили девочку из неблагополучной семьи. Эдвард и Шейла погибли в автокатастрофе. А вот это Роберт, он усыновил мальчика, переболевшего полиомиелитом… У нас с Джейн две дочки, но поступок Эдварда… Мы посоветовались и усыновили нашего младшенького, Бена. Его оставили на ступеньках церкви на следующий день после рождения. Вот так взять и выбросить живого ребенка… Безумие… — Старик некоторое время молча смотрел на фотографии. Затем продолжил: — Рак, рак, инфаркт, воспаление легких, рак… У Томаса случился инсульт через две недели после смерти жены. Роберт умер от аневризмы… — Он постучал по стене. — Настанет день, и я тоже буду здесь. Люди будут приходить и смеяться, глядя на мою фотографию: что за странный тип? Но… я буду мертв, однако навсегда останусь частью чего-то. Это ведь важно, правильно? Не просто исчезнуть в никуда…
—
Однако костяная мельница работать отказывалась. Типичный случай: котлы уже два дня не фурычат, а теперь еще и эта хренотень сломалась. «Поезжай в Англию, — сказала жена, — заработай кучу денег, возвращайся и открой свою собственную клинику в Варшаве. Стань богатым человеком».
Анджей лягнул мельницу:
— Заводись, сволочь поганая!
Машина лениво заворчала, очнувшись; огромные стальные зубы принялись пережевывать скопившиеся внизу воронки кости, обрезки и жир.
Однако следующая порция костей в загрузочную воронку не поступила.
Он схватил деревянный шест и стал ворошить вонючую груду. Внезапно вся груда зашевелилась, и
