— Женщина! — Глухой голос чародея зазвучал вдруг надменно, с ноткой даже презрения.— Исток твоей тайны отнюдь не там, и имя мудреца мне вовсе не надобно. Я ведь предупреждал тебя об ошибке, и ты совершила ее. Что ж, я открою тебе часть истины — более уже не смогу, виною чему ты сама. Итак, слушай внимательно…— старец заговорил совсем тихо,— он в опасности… кольцо сужается… скоро, скоро придет его смерть… улица Розовых Фонарей… иди туда, но не торопись и помни о том, что опасность близка. Доверься ему. А зовут его Лансере Бад…
Крик изумления едва не вырвался из груди Сони. Лансере Бад — дядя Тротби, который…
— Теперь — уходи. И забудь дорогу к моему шатру. Я никому не помогаю дважды.
Ярость охватила Соню вмиг. Тонкие брови ее сошлись у переносицы, верхняя губа приподнялась, в полумраке сверкнул на белоснежных ровных зубках блик пламени свечи, и злобное кошачье шипение вырвалось из прелестного, нежного девичьего ротика. Юная воительница выхватила из ножен кинжал и занесла его над головой Аддини, собираясь вонзить клинок в маленькую круглую проплешину меж седых жидких волос, однако вовремя опомнилась. Колдун был слишком стар, для того чтобы на нем демонстрировать самой себе свою ловкость и отвагу. Смущенно хмыкнув, Соня убрала кинжал, поднялась и медленно двинулась к выходу. Перед тем как откинуть полог, она обернулась. Шатер был совершенно пуст. Аддини исчез, словно растворился в сладком, пропахшем дешевой свечою воздухе. Соня пожала плечами, отчего-то совсем не удивившись, и вышла вон.
Гам вновь шквалом обрушился на нее. Яркий дневной свет ослепил на мгновение — Соня прикрыла глаза ладонью, огляделась. Шона возле шатра не было. Она позвала его, без усилия перекрывая ровный шум звонким голосом своим, но ответа не получила. Людской поток гудел и бурлил вокруг; от ярких платьев, монист и тюрбанов рябило в глазах.
В раздумье Соня постояла немного, озадаченная очередной странностью этого дня. Шон — не чародей Аддини; он обычный человек и не умеет растворяться в воздухе, равно как и проваливаться сквозь землю. Куда же тогда он подевался?
В надежде все же найти друга, девушка решила пройтись по базарным рядам. Может, он увлекся беседой с лавочником или рассматривает с увлечением товары в лавке древностей… Она не верила самой себе, потому что знала: Одинокий Путник не оставит ее одну. Тем не менее… Тем не менее — Соня сердито нахмурила брови — его нет, и где он — предстоит еще выяснить. Ах, если б можно было вернуться к Аддини и спросить у него про большого человека с доброй улыбкой и седой прядью в черных волосах… В досаде Соня плюнула под ноги, угодив прямо на носок своего сапога, выругалась, распугав стоящих рядом старух с кулями и тюками, и решительно пошла прочь от шатра.
Солнце палило во всю мощь. Девушка сняла куртку, перекинула ее через плечо. Слева, справа, сзади и спереди верещали лавочники, зазывая покупателей; монотонно кричали водоносы; бранились женщины, пищали дети, лаяли ободранные, вечно голодные псы. Соня уже не замечала этих звуков, погруженная в мысли мрачные и порядком запутанные, и все же, когда она вышла к воротам базара, в ушах ее звенело, в голове мутилось, а во рту пересохло. Одинокого Путника она так и не нашла.
Подозвав водоноса, девушка кинула ему медную монету и приняла из рук его ковш теплой, но чистой воды. С наслаждением выпив ее до капли, Соня пошла дальше, до перекрестка, затем свернула на соседнюю улицу, куда не доносился базарный шум. У первого встречного она спросила, как пройти к улице Розовых Фонарей. Человек указал ей дорогу.
Ближе к центру Асгалун представился гостье во всей красе. Прелестные маленькие замки в два-три этажа, с башенками и бойницами, по обеим сторонам коих стояли истуканы с секирами или мечами, соседствовали с мощными, похожими на слонов, домами серого и белого камня. Во многих окнах разными цветами переливались витражи, перебрасываясь веселыми радужными бликами; вдоль стен висели длинные и узкие деревянные ящики с цветами необычайной красоты; высокие деревья, в благословенной тени которых гуляли птицы, стояли стройными рядами.
Рыжая Соня, равнодушным взором обозревая это великолепие, шла по середине улицы. Воспитанная в доме почтенном и богатом, она знала географию, геометрию, цифросложение и цифровычитание, письмо и языки разных народов, астрономию и философию; она умела отлично стрелять из лука, драться на мечах и кинжалах, ездить верхом, вести светскую беседу, играть на свирели, цитре и прочих музыкальных инструментах, но при всем этом разностороннем образовании девушка совершенно ничего не понимала во всякого рода тайнах и загадках. Натура ее, хотя и женская, была вовсе не изворотлива, не лукава, не хитра. С душою прямою и открытой, как у истинного воина, Соня в свои двадцать лет еще только училась (против воли) порой поступать так, как надо, а не так, как хочется; порой молчать и улыбаться, а не шипеть и размахивать кинжалом; порой идти в обход, а не напрямик. Учителем ее была сама жизнь. Поэтому, наверное, сейчас, проходя по улицам Асгалуна, юная воительница не столько ломала голову над разрешением загадок последних дней, сколько пыталась понять, откуда они вообще взялись.
Был ли то редкий случай совпадения событий или некий заговор против нее лично, она не ведала, однако в силу подозрительности характера склонялась к тому, что был именно заговор. Потом, восстановив последовательность происшествий, ясно поняла: нет, никакого заговора не было. Но как объяснить внезапную враждебность Тротби и Гиддо? Исчезновение Одинокого Путника? Все это было похоже на мозаику, которую невозможно сложить из-за потери нескольких кусочков смальты. Так, рассуждая сама с собой, Соня вышла на улицу Розовых Фонарей.
Дом Лансере Бада (а значит, и дом Тротби) она увидела сразу. Он стоял за каменной стеной, увитой плющом; его крохотные башенки, покрытые позолотой, сверкали в ярких солнечных лучах, а невысокие шпили были увенчаны позолоченными же шарами, кои сами казались маленькими подобиями солнца.
Без долгих колебаний Соня направилась к большим чугунным воротам, намереваясь во что бы то ни стало пройти в дом, как вдруг сердце ее дрогнуло, и отголосок давней глухой, тягучей тоски обжег душу. Она резко остановилась. Через мгновение всего ей стало ясно, что предчувствие, так часто выручавшее ее прежде, не обмануло и на сей раз. Среди прохожих, которых тут было совсем немного, она заметила двух весьма подозрительных человек. Эти явно никуда не торопились, а не спеша прогуливались по улице взад- вперед. Потом Соня заметила еще одного бездельника, потом еще одного… Они подмигивали друг другу и строили таинственные физиономии, но, сходясь на середине улицы, усиленно делали вид, что незнакомы. Девушку немало позабавила бы эта бездарная игра, если б дело происходило не возле дома Тротби. Ибо хотя месьор наследник и повел себя нагло и оскорбительно, Соня не испытывала негодования в достаточной мере, чтобы выкинуть его из сердца и из головы напрочь. Его рассказ о Соломин и дяде Лансере тронул ее, хотя она вряд ли призналась бы в этом даже под пыткой. И Гиддо… Милый Гиддо, с таким отчаянием бросившийся защищать своего хозяина…
Что же здесь делают эти хаки? Соня как встала столбом посреди улицы, так и продолжала стоять, размышляя над всем происходящим. Теперь не было сомнения в том, что старый Аддини, базарный прорицатель, сказал ей чистую правду. Лансере Бад в опасности, иначе кто стал бы следить за его домом, а значит, и за ним самим? Впрочем, Соня могла сознаться хотя б самой себе в том, что и на миг не сомневалась в искренности слов Аддини. Но как же странно то, что дядя
Тротби и есть тот мудрец, ради которого она приехала в Асгалун…
«О-о-о-о…» — мысленно простонала Рыжая Соня, ясно осознавая, что на всю армию вопросов у нее пока нет ни одного ответа. Если б рядом был Одинокий Путник! Такой спокойный, такой уютный и надежный… Он не стал бы в бессильном раздражении кусать губы и сжимать кулаки, он…
Хаки насторожились, видя, что юная особа, одетая в мужское платье, стоит перед домом Ба-дов и не двигается с места. Потихоньку они стали подтягиваться к ней, тревожно переглядываясь и делая большие глаза…
Заметив танец хаков вокруг себя, Соня не стала выхватывать кинжал и нарываться на неприятности, особенно опасные в чужом городе, а благоразумно удалилась. Теми же улицами она возвращалась в дом Аремии, после четверти дня прогулки по Асгалуну уставшая так, как будто шла без отдыха сутки напролет. Мысли наконец перепутались в ее голове. Сейчас она хотела лишь одного: войти в дверь, выкрашенную в яркий синий с красными полосами цвет, и за нею увидеть Одинокого Путника, потягивающего вино из серебряного кубка…
Но Одинокого Путника она не нашла и в таверну. Аремия, веселый и ничуть не встревоженный, сказал
