Соне, чтобы она не волновалась, что Шон человек бывалый, постоять за себя умеет, поэтому ничего с ним не случится. «Подожди, красавица,— добавил хозяин таверны,— к вечеру он уж точно появится.»
Однако Шон не пришел и к вечеру. В сумерки, когда Рыжая Соня сидела на роскошной кровати в своей зеленой комнате и мрачно грызла ноготь на мизинце, в дверь постучал Аремия. Он улыбался, но девушка легко разглядела в глазах его беспокойство, коего и следа не наблюдалось днем.
— Надо еще подождать,— с порога объявил он.— Шон отважен, ловок и силен. С ним никогда не справится вся наша асгалунская стража.
— Ну, уж это ты приврал,— расстроенно сказала юная воительница, не далее как вчера убеждавшая Тротби, что Одинокий Путник легко одолеет целое войско.
— Вовсе нет,— неубедительно запротестовал Аремия.— Он ловок, он отважен…— Голос его угас, и он с тоскою оглянулся, словно надеясь узрить за спиною высокую крепкую фигуру Шона — увы, там темнел пустой и тихий коридор, и только.— Вот навязались вы на мою голову,— горько пожаловался хозяин — Жил себе, знать ничего не знал и ведать не ведал, где мой старый товарищ. А сейчас душа в пятках: что случилось? Куда пропал? Тьфу, напасть!
Соня сочувственно посмотрела на Аремию. Она прекрасно понимала его страдания. В некотором смысле добрый хозяин, поселив в своем доме бывшего сослуживца и его спутницу, нес ответственность за их жизнь и здоровье. Во всяком случае, так чувствовал бы любой порядочный человек.
Аремия сделал осторожный шаг к креслу, присел на самый край, будто это он зашел в гости.
— Знаешь, Соня,— пробормотал он,— пожалуй, я пошлю своего парня кое-куда… Может, ему все-таки удастся…
— Хорошо,— согласилась девушка, не дослушав.— Пусть твой парень порыскает по окраине, а я пойду искать Одинокого Путника в городе.
— Куда это ты пойдешь? — вскинулся хозяин.— Ночь наступает! Я не могу отпустить тебя одну!
— Мало ли мне приходилось бродить ночами,— успокоила его Соня.— Не бойся за меня. Я расправлюсь с любым, кто только посмеет приблизиться ко мне на шаг.
На последнем слове она запнулась, словно сомневаясь в истинности своего самоуверенного заявления. Затем улыбка тронула ее нежные розовые губки. Подмигнув Аремии, который смотрел на нее с большим интересом и почти совсем без насмешки, девушка взяла дорожный мешок и вытряхнула из него на кровать все содержимое. Дальнейшие ее действия заставили Аремию побагроветь до цвета заходящего солнца и, стыдливо опустив глаза, отвернуться: юная воительница быстро скинула с себя рубашку и штаны, оставшись совершенно обнаженной. Ее прелести, кои хозяин уже не видел, но шестым чувством ощущал так явственно, что сдавленный стон рвался из его широкой груди, через мгновение скрылись под белым лифом и кружевными панталонами. В таком очаровательном виде Рыжая Соня плюхнулась на кровать и принялась натягивать на свои длинные стройные ножки серебристые чулки, вязанные из тонкой шелковой нити. Потом девушка надела резные деревянные башмаки на маленьких каблучках, платье со шнуровкой от талии до груди и оборками по подолу и на рукавах, и недорогую, но искусно сделанную золотую диадему на золото своих чудесных рыжих волос.
— Что, Аремия? — справившись с этой трудной работой, участливо спросила Соня (добрый хозяин с досадой расслышал в ее звонком голоске иронию).— Уж не задохнулся ли ты?
— Я? Нисколько! — сипло ответил он и добавил: — Вот еще!
Соня рассмеялась. Рассерженный не на шутку Аремия повернулся, дабы дать юной насмешнице достойный отпор, и вдруг… Глаза его широко раскрылись, рот тоже, а стон, так долго удерживаемый, вырвался наружу и превратился в трубный рев. Еще бы! В своем захолустье он никогда прежде не видал таких красавиц. Высокая, тонкая, гибкая фигурка юной воительницы, облаченная в настоящее женское платье, показалась ему чудом, видением или мороком, только не живой Рыжей Соней. «Кто ты? — пораженно спросил хозяин таверны — вернее, он думал, что спросил, а на деле лишь пошевелил губами и что-то невнятное скрипнул.— Принцесса? Королева? Или сама богиня любви?»
— Вот уж не думала, что ты так падок на женщин,— неодобрительно покачала головой Соня.— Одинокий Путник и виду бы не подал, а ты…
— А что я? — все же нашел в себе силы очнуться Аремия.— Ну и переоделась в женское платье, ну и что? Кстати, давно пора…
Он хотел еще добавить, что надо носить то одеяние, кое соответствует твоему полу, что мир перевернулся бы, если б мужчины вдруг вздумали надеть юбки, что сам он скорее повесился бы, чем согласился хотя б примерить лиф или диадему, но — силы вновь покинули его. Он жалобно посмотрел на красавицу, пытавшуюся пристроить в рукаве платья кинжал, и глубоко вздохнул. Да, нынче Асгалун падет от чар Рыжей Сони. Что ж, это будет только справедливо.
— Я пошла,— сказала девушка, покровительственно похлопав по плечу ошарашенного ее превращением хозяина таверны.— Вернусь к утру.
Деревянные каблучки простучали по полу, и миг спустя Соня растворилась во тьме коридора.
Глава девятая
Выйдя на улицу, Соня остановилась. Если б только она знала, куда мог направить стопы свои Одинокий Путник, она без раздумий и колебаний пошла б за ним следом. Но неисповедим был путь его, а посему девушке оставалось только положиться на судьбу и идти куда глаза глядят. Она посмотрела налево, потом направо, потом опять налево. Один конец улицы освещался яркими фонарями, а другой не освещался вовсе. Соня выбрала свет.
Ночь еще не наступила, а город уже опустел. С треском захлопывались ворота и двери, всадники торопили своих коней, пешеходы ускоряли шаг. Девушка, не обращая никакого внимания на восхищенные взоры редких прохожих, медленно шла в сторону центра. Одинокий Путник вряд ли узнал бы свою подругу в этот момент и в этом великолепном одеянии: гибкий от природы стан ее сейчас оставался недвижимо прям, ножки в изящных башмачках ступали ровными мелкими шагами, руки — в полном соответствии с этикетом — были сцеплены под грудью, а чинное выражение юного чистого лица свидетельствовало о благородном происхождении, строгом воспитании и высоком образовании. Само собой, столь приличной девице нечего было делать на улице одной, в позднее время.
Поэтому, наверное, некий развязный молодой человек, только что вышедший из таверны, подскочил к ней с масляной улыбкою на красных, мокрых от пивной пены губах. «А вот и я, красотка, не меня ли ты ищешь?» — самонадеянно вопросил он, вихляясь перед нею. Девушка не отвечала. «А вот и я!» — снова завопил он, видимо, думая, что у красотки туго со слухом, но не успел выговорить следующее слово, как получил мощный удар в бок, захлебнулся и отлетел к стене. Позже, уже к утру, он очнется и не сможет вспомнить, что с ним произошло, но с этого дня почему-то будет сторониться прекрасных и нежных существ в длинных воздушных платьях и с кротостью во взоре…
Некоторое время спустя Соня заметила, что находится совсем недалеко от улицы Розовых Фонарей. Поначалу она не собиралась идти туда, отложив встречу с Лансере на следующий день, а пока намереваясь заняться поисками Одинокого Путника, но если уж сама судьба направила ее, то сопротивляться не стоило. Путь определенный вдвое легче пути неизвестного — эту истину девушка познала давно, а потому, более не выбирая дороги, решительно свернула в переулок и заспешила в сторону дома Бадов.
Розовые фонари вспыхнули как раз в тот миг, когда нога Сони ступила на мостовую этой улицы. В досаде сплюнув, благородная девица тихо выругалась и остановилась. Хаки по-прежнему прогуливались возле дома. Их лица явно выражали скуку и даже легкую грусть — чувства, свойственные обычно слишком романтически настроенным поэтам. Впрочем, в некотором смысле хаки и были поэтами, ибо только человек, склонный к изящному, станет тратить время на созерцание чужого дома и чужого сада. Всякому же простолюдину для любования будет вполне достаточно собственного имущества…
Соня вздохнула, проклиная про себя неутомимых соглядатаев. Конечно, они и близко не подпустят ее к воротам. Однако сейчас она чувствовала такую уверенность в том, что ей необходимо увидеть Лансере Бада, что никаким хакам не удалось бы ее задержать. Оставалось выбрать способ действия.
