— А я встречал. И скажу тебе, красавица, что только мои быстрые ноги спасли тогда мою жизнь. Как- нибудь при случае я расскажу тебе об этой истории, а пока выкинь из головы все дурные мысли. Пойдем вниз. Наш хозяин наверняка уже накрыл общий стол для своих постояльцев.
И Шон, встав с кровати, взял свой дорожный мешок и направился к двери. Он не оборачивался, как будто ему было совершенно безразлично, пойдет за ним Соня или нет. Она пошла.
Внизу и в самом деле хозяин уже накрывал стол. Вино, лепешки, ветчина и сыр — вот все, что имелось в его заведении. Непривередливые гости, потирая руки, весело рассаживались. Ночь прошла спокойно, впереди был погожий день, а более от богов ничего и не требовалось. Так говорили эти вечные странники, ибо вся жизнь давно приучила их рассчитывать только на себя, равно как и доверять только себе… Еще они говорили о своих товарах, жаловались на разбитые дороги, рассказывали о селах и городах, где им недавно довелось побывать, расспрашивали друг друга о кратком пути и наперебой расхваливали самые лучшие постоялые дворы, которых каждый из них знал не меньше сотни по всему миру. Потом гомон стих — все принялись за еду.
Рыжая Соня, так и не оставив своих сомнений по поводу Одинокого Путника, взяла лепешку, кусок ветчины, подвинула к себе кружку вина. Шон, прежде чем сделать то же самое, наполнил дорожный мешок всякой снедью. Хозяин постоялого двора — пухлый румяный человек лет пятидесяти — принес ему огромный мех, полный ароматного красного вина, кое, как известно, отлично утоляет жажду в жаркий день. Итак, Шон был готов к дальнейшему путешествию. Направление своего пути он уже определил: если Соня не выкинет из головы эти бредни, он все равно пойдет в Асгалун, а из Асгалуна через Черные Королевства — в Пунт. Он давно туда хотел…
— Ты пойдешь со мной? — вдруг спросила Рыжая Соня как бы между прочим.
— Конечно,— кивнул Шон. Не стоило обижаться на девчонку. Ясное дело, в своей маленькой жизни она вдоволь натерпелась, так что теперь не верит никому…
Они вышли из-за стола, подхватили с полу свои дорожные мешки и, на прощание кивнув хозяину, покинули гостеприимный постоялый двор.
Мягкие и теплые солнечные лучи постепенно согревали землю. В синем небе словно пух плавали белые облачка, а меж ними летали птицы. Они поднимались выше, выше — и там, под солнцем, их простое серое оперенье становилось золотым или серебряным и сверкало ярче и чище самоцветов.
Спутники двинулись на восток — туда, где рос буйный лес, по опушке которого струился ручей. Но на сей раз Шон не пошел вдоль ручья: он помнил, сколь извилист тот в здешних землях. Он выбрал иной, самый простой путь — отсюда до Асгалуна вела прямая дорога через лес. Не всякий отваживался идти по ней: когда-то, в давние времена, тут шныряли разбойники, бегали дикие злобные вепри, тихо и грустно жили вампиры, и, кажется, даже порхали демоны в обличье мирных дроздов. Шон наизусть знал все эти байки, однако не верил ни одной.
— Ты уже бывал здесь? — Соня посмотрела на темную полосу леса, голубеющую под снопом солнечных лучей.
— Однажды,— ответил Шон.
— И… Кто там обитает?
— Клянусь богами, кроме оленя и барсука, я не видел никого.
Девушка заметно повеселела. Она явно не желала встречаться с демонами и вампирами, хотя ни за что не призналась бы в этом вслух.
— К утру мы будем уже в Асгалуне?
— Раньше,— чуть подумав, сказал Шон.— Если ничего не случится… Эта дорога занимает всего день пути. Ты торопишься?
Соня промолчала, сделав вид, будто не слышала вопроса. Только тайны тут никакой не было, и Одинокий Путник сие понял сразу. Скорее всего, юная воительница и сама не знала, торопится она или нет. Так бывает, когда цель путешествия не определена…
— Позволь спросить, что надобно тебе в Ас-галуне?
— Не знаю, Одинокий Путник.— Соня пожала плечами.— Вроде бы я ищу брата…
— Вроде бы? — Шон удивленно приподнял брови.— Как так может быть?
— Один человек сказал мне, что в Асгалуне есть колдун, способный найти в море каплю пресной воды, а в лесу лист, который занесло туда ветром издалека… Я думаю, он найдет моего брата, где бы тот ни был сейчас.
— Но ты все же сомневаешься?
— Я не доверяю тому человеку. Он противный лжец, что доказал уже не раз. Он мог выдумать этого колдуна для того только, чтобы я убралась из его города и оставила в покое его самого.
— Почему?
— Да так…
— Обмен! — сказал Шон и остановился.
— Что? Какой обмен? — не поняла его Рыжая Соня.
— Давай с тобой меняться,— пояснил Шон.— Я рассказал тебе свою историю, а теперь ты расскажи мне свою. Что за противный лжец? Что за город? Почему ты должна была оттуда убраться?
— Ничего особенного…— Девушка снова пошла по тропе, ведущей к лесу. Одинокий Путник последовал за ней.— Город Мален на берегу моря Запада, недалеко от Мессантии,— там я прожила почти целую луну. И надо же было такому случиться: в первый же день мне удалось поссориться с самим градоправителем! Но я не виновата — он бросился под копыта моего коня как умалишенный! А потом начал болтать на каждом углу, что меня подослали злокозненные немедийцы с приказом убить его, великого Шлома… Xa! Да кому нужен он и его крошечный поганый городишко! Ты бывал там когда-нибудь, Одинокий Путник?
— Нет. Но я проходил мимо.
— Мимо неинтересно,— махнула тонкой рукой Рыжая Соня.— В Малене надо пожить, чтобы потом наконец уйти из него и быть счастливым от одной лишь мысли, что больше никогда туда не вернешься. Это обитель моряков, половина из которых — пираты. Они злобны и недоверчивы; они так и норовят украсть кусок хлеба с твоего стола, даже если сами вот только что наелись досыта; их рты — это задница Нергала, потому что оттуда сыплется одно дерьмо; они… Нет, не смотри на меня так, мой друг. Они не сделали мне ничего плохого. Разве что не помогли, когда мне пришлось туго… Но за это я их не виню. Я знаю и знала всегда: в этом мире никто никому ничего не должен. Почему ты улыбаешься?
— Ты назвала меня другом?
— Да… Или нет?
— Да.
— С тобой мне просто и легко, Одинокий Путник, и я бы хотела назвать тебя другом, но…
— Не продолжай. Я понимаю тебя. Так что там пираты и градоправитель Шлом?
— Шлом… Вот дерьмо… С тех пор как он повалялся под копытами моего буланого, он не давал мне и мига покоя. Дважды он подсылал ко мне убийц, трижды он пытался меня отравить, четырежды он подстраивал мне ловушки (ну, знаешь, нечто вроде красивых юношей в клетках или жалобно стенающих девушек, закованных в кандалы,— если б я только подошла к ним на шаг, меня тут же схватили бы и посадили в темницу за содействие преступникам). Уже и не говорю о том, что вокруг меня постоянно бродили соглядатаи, горячо надеясь на то, что я проговорюсь за кружкой вина и выдам страшную тайну заговора против кретина Шлома. В общем, всякий вздор… Да о чем тут рассказывать? Они там все с ума посходили от скуки, вот и привязались ко мне. Спустя три четверти луны я устала от их происков и решила уехать. Перед воротами, словно почуяв свободу, мой конь перешел с шага на галоп. Да я и сама готова была припустить что есть мочи, только бы подальше отсюда… Поэтому дикая ярость переполнила меня, когда я увидела с десяток стражников, загородивших мне путь. Они стояли, не двигаясь, и усмехались, нагло глядя на меня. Я выхватила меч. Наверняка то была бы хорошая драка, если б вперед вдруг не выступил один из них и не сказал мне: «Нас послал градоправитель Шлом. Он приносит тебе тысячу извинений и еще одно в придачу. Он признает, что виноват перед тобой. Он просит тебя простить его и разделить нынешним вечером его скромную трапезу».
Я удивилась. До того Шлом вел себя омерзительно — коварно, настырно и очень утомляюще. Может ли быть, что он осознал всю низость такого поведения? Скажу тебе сразу, Одинокий Путник, но ты не смейся
