Вскоре «Синьхуа», официальное информационное агентство, объявило о смещении госпожи Тянь, и без обиняков дало понять, кто именно принял такое решение. Броские заголовки гласили, что это увольнение было «оргвыводом» партийного комитета провинции Хэбэй. В конце сообщения длиной 500 иероглифов «Синьхуа» как бы вскользь упомянуло, что госпожа Тянь получила отставку и решением совета директоров, «согласно уставу и действующим процедурам». На самом деле роль совета директоров была чисто номинальной. Как только партийные органы возвестили о смещении Тянь, правление на срочно созванной телеконференции просто «проштамповало» это решение. Впоследствии администратор «Фонтерры» заметил: «Они всегда принимают решения, а потом спрашивают себя: «Как бы это оформить легально?»».
Шицзячжуанский партийный комитет «подвинул» правление еще месяц назад, в августе, когда панически организовывал «дымовую завесу». На пике полномасштабного политического кризиса центральные и провинциальные партийные власти столь же бесцеремонно спихнули ответственность на чужие плечи.
Первое, на что я обратил внимание в комнате, где планировалась встреча представителей «Саньлу» с родителями пострадавших младенцев, были рисунки. При взгляде со стороны они ничем не отличались от обычной детской мазни: схематичные человечки с широкими улыбками, цветы и лучистое солнце. «А что, удачный намек», — подумал я. Может статься, детишки вообще нарисовали их в больницах; своего рода восстановительная психотерапия. При более близком изучении обнаружилось нечто совершенно иное. На одной картинке две женщины держались за руки, а внизу шла надпись: «Я люблю моих мамочек». Другой рисунок — на сей раз с двумя мужчинами — был озаглавлен так: «Хорошо быть геем!»
Сам факт, что помещение было арендовано в двухзвездочном гостиничном комплексе в западной части Пекина, красноречиво свидетельствовал о сложностях, перед которыми стояли граждане, подавшие иск на «Саньлу» и органы власти. Внушительные правительственные здания по всему Китаю выстроены на первоклассных земельных участках. Их роскошные вестибюли и богато декорированные конференц-залы специально рассчитаны на то, чтобы приводить посетителей в благоговейный трепет. Люди, бросающие вызов государству — как, например, адвокат Ли Фанпин, — вынуждены довольствоваться более скромными ресурсами. Для этой встречи Ли сумел подыскать лишь детский сад местного гей-сообщества на тринадцатом этаже обветшавшей гостиницы. Активная гражданская позиция Ли привела его на задворки китайского социума, куда выталкиваются и геи.
Едва скандал вышел на публику, Ли принялся рассылать мейлы и эсэмэски, призывая других адвокатов добровольно поучаствовать в групповых исках в каждой из провинций, где имелись жертвы. Отклик оказался беспрецедентным. За несколько дней Ли заручился услугами 124 адвокатов в двадцати двух из тридцати одной провинции Китая. «Похоже, у нас появляется все больше и больше адвокатов, которые хотят помогать обществу, — сказал Ли. — С другой стороны, речь о кризисе общенационального масштаба». С этим последним замечанием соглашалась и КПК. «Саньлу» была самым крупным делом за всю карьеру Ли, но с того момента, как правительство Новой Зеландии — пусть и с опозданием — проинформировало Пекин, «Саньлу» стала головной болью и высшего руководства страны. В подобных обстоятельствах адвокатов типа Ли полагалось отодвигать в сторону.
Как только проблема стала достоянием общественности, Отдел пропаганды ЦК мгновенно сменил галс. Он не был напрямую замешан в первоначальной попытке скрыть факты, хотя его же собственные предолимпийские цензурные ограничения давали шицзячжуанскому филиалу все основания подавлять негативные новости. Когда Игры закончились, перед отделом встала задача контролировать прессу и направлять общественное мнение. Нельзя было допустить, чтобы гнев пострадавших семей перерос в нечто более серьезное и политически окрашенное. Кроме того, скандал не должен был бросить тень на высшее руководство.
Для борьбы с правовыми последствиями к делу привлекли еще один теневой орган, а именно Комиссию ЦК КПК по политическим и юридическим вопросам. Ли почувствовал влияние этой комиссии, едва занялся организацией группового иска от имени своих клиентов. Первый по счету звонок, советовавший ему отказаться от тяжбы, поступил из Всекитайской адвокатской ассоциации. «Вы должны верить в партию и правительство!» — сказали ему. Вскоре Ли вызвали на совещание, где дали еще одно ценное указание: «Не беритесь за это дело и не пытайтесь представлять клиентов из других провинций!» Затем подключилось и Пекинское управление по делам юстиции: «Немедленно сообщите, если займетесь этими делами!»
Адвокатская коллегия, Пекинское управление и прочие органы, связанные с отправлением правосудия, подчиняются Комиссии ЦК КПК по политическим и юридическим вопросам. Надзор она осуществляет закулисным способом, с помощью партячеек, которые должны наличествовать во всех подразделениях правовой системы. К примеру, секретарь партийного комитета Ассоциации адвокатов был штатным сотрудником Пекинского управления, которое подчинялось Минюсту, а Минюст, в свою очередь, подчинялся политико-юридической комиссии ЦК. «Эта комиссия — как паук, сидящий в центе паутины, — сказал Ли. — Она контролирует все ниточки, связывающие полицию, прокуратуру, суды и судейский корпус».
Ли, убежденный христианин, открыто носит браслет с надписью «Молитесь за Китай». По его словам, всякий раз, когда ему советовали бросить тяжбу, он принимался спорить. «Они недовольны, что я организовал эти частные дела, — говорит Ли. — Им вообще не нравится частное вмешательство». Партийные органы предпочитают реализовывать власть не напрямую, а через дополнительную прослойку в виде госучреждений или подконтрольных государству профессиональных ассоциаций. «Один местный журналист, — признается Ли, — сообщил, что Комиссия приказала приструнить адвокатов». Во многих смыслах их беседу можно считать уникальным, сугубо китайским явлением. Журналист владел важной информацией о партийных манипуляциях правовой системы; такая новость, безусловно, заслуживает распространения в СМИ. Однако он мог передать ее только в приватном разговоре, поскольку пропагандистское крыло партии запрещает подобные публикации в широкой печати. Как рассказывает Ли, адвокаты-добровольцы начали один за другим выходить из игры. Кто-то поверил угрозам, что будет отобрана адвокатская лицензия. Многие прекратили участие, когда суды попросту отказались принимать их дела к рассмотрению.
Подобно Отделу пропаганды, Комиссия ЦК КПК по политическим и юридическим вопросам заведует весьма чувствительным политическим механизмом. Требуется обеспечить отправление правосудия в глазах общественности, но при этом не дать ситуации выйти из-под контроля. Для начала комиссия решила одним махом разделаться с судебным процессом над госпожой Тянь и ее основными подельниками. Заседатели в количестве трех человек проявили усердие, достойное самой жестокой потогонной системы: приступив к рассмотрению материалов в половине девятого утра 31 декабря, они не вставали с мест на протяжении более полусуток, то есть освободились лишь в одиннадцатом часу вечера. Что же касается приговоров для Тянь и еще двух десятков человек, обвиненных в целом букете преступлений, их зачитали тоже в течение одного-единственного заседания всего месяц спустя.
Хотя судебные процедуры были ускорены, чтобы семьи подсудимых не успели выразить протест, приговоры оказались без поблажек. Три распространителя «протеинового порошка» получили высшую меру (с отсрочкой в единственном случае). Тянь приговорили к пожизненному заключению. Мэр Шицзячжуана был уволен — как и ряд его ближайших подчиненных. Секретарь горкома, самое высокопоставленное должностное лицо в городе, в конце концов тоже был смещен. А Ли Чанцзян — тот самый начальник пищевой инспекции, который год назад возмущался зарубежной «клеветой» на низкое качество китайских пищевых продуктов, — с позором ушел в отставку. Десятки тысяч семей получили компенсацию согласно графику, разработанному властями. Ну и напоследок, чтобы покончить со скандалом и пригасить общественное возмущение, Верховный суд КНР согласился провести выездную сессию в Шицзячжуане для рассмотрения исков от пяти пострадавших семей.
Вскоре после вынесения вердикта пресса сообщила, что в американском штате Джорджия арестован бизнесмен, уличенный в преднамеренной торговле зараженными продуктами из арахиса, что привело к отравлению сотен людей, с несколькими летальными исходами. Официальные китайские СМИ, раздосадованные пристальным вниманием заграницы к «Саньлу», подняли шум: «Чуть ли не шестьсот человек отравились! Восемь смертей!» Агентство «Синьхуа» никак не могло угомониться: «Они знали, что продукты могут быть заражены сальмонеллой, но все равно продолжали торговать! Надзорные органы выявили нарушения, однако не стали проводить расследование!»
За презрительным тоном репортажей «Синьхуа» таится целая кладовая выводов, которые местная
