— Держимся на моих ногтях, — ответил он.
— Не отпускай! — сказал Мак.
О старый добрый Мак, кладезь нужных и верных советов!
Руки и плечи нестерпимо болели.
— Хатч? Помоги мне.
Ну что за глупость он только что сказал! Она болталась из стороны в сторону, причем бог весть как далеко от нижнего края сети, и, очевидно, не могла помочь даже себе.
«Почему она не ответила? Неужели уже погибла? Задохнулась от рывка. Далеко ли внизу она висит?» — Он попытался прикинуть, чтобы занять внимание чем-нибудь, сосредоточиться на этом.
— Я долго не продержусь, — закричал он по связи тем, кто мог услышать. Сам он был подвязан за пояс, но Хатч весила слишком много, и он не был способен подтянуть канат. — Прошу вас, помогите!
Тут заговорил Марсель:
— Рэнди, только не отпускайте канат!
— Сколько еще? — раздраженно закричал Найтингейл. — Сколько мне его удерживать?
— До тех пор, пока вы не окажетесь на орбите, — ответил Марсель. — Еще четырнадцать минут.
Он окончательно пал духом.
Это никогда не наступит. Столько времени! Четырнадцать минут. Наверное, с таким же успехом я мог бы отпустить ее прямо сейчас.
Когда Хатч дернуло канатом, дыхание перехватило, и ей показалось, что дух из нее вышел вон. Она слышала какие-то голоса по рации, но далекие и плохо различимые, пока наконец не разобрала:
— Рэнди, только не отпускайте канат.
— Сколько мне его удерживать?
Хатч посмотрела вверх, на канат, выгнувшийся дугой и ведущий к казавшейся бесконечно далекой сети. На Найтингейла, скорчившегося в попытках удержать канат. Подумала, не попробовать ли взобраться туда, в безопасность? Но это означало бы преодолеть долгий путь. Она не справится в подобных обстоятельствах; к тому же это усложнит задачу Найтингейла.
— Рэнди, со мной все в порядке, — сообщила она ему.
— Хатч! — с отчаянием и надеждой воскликнул он. — Ты сумеешь взобраться?
— Не думаю.
— Попробуй.
— Это плохая идея.
— Ну хорошо, — устало произнес он. И так испуганно!
— Не отпускай канат, Рэнди.
— Не отпущу! Боже, помоги мне, не отпущу!
— Это потому что мы тянем вас вверх, — пояснил Марсель. — Держись.
— А что, ты думаешь, я стараюсь делать? — Найтингейл разразился потоком ругательств, прокляв все страховочные тросы и ремни безопасности, все посадочные модули, а заодно и всех капитанов межзвездных кораблей.
— Рэнди, — удалось вставить Марселю, пробившись через эту вспышку ярости.
— Ну что еще? Черт возьми, что тебе от меня надо?!
— Мы кое-что попытаемся сделать.
О Господи, он хочет отпустить канат.
— Тридцать секунд, — сказал Марсель. — Продержись еще всего тридцать секунд.
Руки и спина Найтингейла горели от боли.
— Сейчас станет еще тяжелее, — продолжал Марсель. — Но всего на тридцать секунд. Продержись столько, и все будет в порядке!
— Зачем? Как? Почему?
— Итак, на счет пять. Раз.
— Господи, помоги!
Он ждал. Сеть резко дернулась вверх. Канат скользнул и содрал кожу с его рук. До кости.
Он замычал от боли. Потом пронзительно закричал.
Он ненавидел Хатчинс. Ненавидел ее. Ненавидел!
Ну же!
Пожалуйста, Боже, ну же!
Канат, изгибаясь дугой, уходил куда-то вдаль.
Ни за что. Внутренний голос или чей-то голос в системе связи велел ему держаться.
Теперь буквально мгновение.
Вот сейчас.
Нет.
Ни за что. С ней ничего не случится.
Раздался голос Мака, однако слов разобрать было нельзя.
Не в этот раз.
Не в этот раз.
И вдруг тяжесть исчезла. На один жуткий миг он решил: Хатч погибла. А он свободно плывет по воздушному пространству. Невесомый. Нулевая гравитация.
Он все еще крепко держал канат.
— Рэнди, — снова произнес Марсель. — У тебя примерно сорок секунд. Привяжи его к сети. Крепко- накрепко, потому что мешок снова двинется. И тяжесть возвратиться.
Пальцы горели. Отказывались разжиматься.
— Рэнди? — спросила Келли. — Как вы?
— Я здесь.
— Делайте, что они говорят.
— Полминуты, Рэнди. Ну, давай, — с отчаяньем проговорил Марсель.
Никакого падения вниз уже не было. Он умиротворяюще летел по небу, ожидая, когда уймется боль в руках и плечах.
— Рэнди, — послышался откуда-то издалека тихий голос Хатч. — Ну же, Рэнди.
Да. Несмотря на жуткую боль в руках, он медленно подтянул канат. Забросил его на сеть. Обхватил петлей звенья. Завязал. Крепко-накрепко. Сделал узел. Рифовый. Такой уже никогда не развяжется.
Даже за миллион лет.
Они снова двинулись, поднимаясь, и тяжесть вернулась.
Все его тело ныло. Он являл собой сплошной сгусток боли.
Но тут его охватила радость, какой он еще не испытывал ни разу за всю свою долгую жизнь.
36
Большинство из нас проходят через свои жизни лунатиками. Мы как само собой разумеющееся собираем все победы, все вино, пищу, любовь, дружбу, рассветы, звезды, поэзию, пикники у костра и смех. Мы забываем, что любой опыт следует принимать не как случайного путника, а с распростертыми объятьями. И потому очень многие из нас на склоне лет не понимают, куда же безвозвратно ушли все эти годы? И тогда мы начинаем подозревать, что вообще не жили.
— Эй, — дико заорал Мак. — Что там происходит?
