Ах, какие бурные ноченьки бывали! Вспоминать — и то при людях неудобно. Неутомим Алешка в постели. Все умеет. А главное — женщин понимает…
Именно что женщин, а не женщину. Из-за того и разбежались… Немудрено. Красив ведь, чертушка, до головокружения. До дрожи в коленках. С таким хоть на край света…
Очнулась от грез Александра. Бокал наполненный подняла.
Лешка, как всегда, в своем амплуа. Тост предложил за прекрасных дам. Стоя выпил. Стажера не пригласил. А тот сам не догадался. Так и остался сидеть, дуб дубом. Нет, точно глуповат мальчонка. Такого не исправишь.
Смеется сидит Алешка. Улыбка у мужика заразительная. Вот только коронка чуть вульгарно выглядит. Зато характеризует очень точно.
Услышала красавица сквозь гам веселый голос:
— Так ты, Саня, не сказала — как здесь очутилась? Я думал, ты в таких шалманах не бываешь… Или Робкина работа?
И когда он успел с Робертом познакомиться? Робкой обзывает… Робка-пробка…
Совсем вдруг стало легко Александре. Заулыбалась ответно:
— Угадал. Его работа.
— Не, ты, парень, похоже, лох, — повернулся к стажеру Леха. Рубанул напрямик, без стеснения: — Оглянись вокруг. Сюда только со шлюхами подзаборными таскаться. Разве ж приличных дам в такие места водят?
Обиделся малыш. Вскочил резко, с грохотом отодвигая стул. В сторону туалета направился. Лишь уши алые торчат.
Покачала укоризненно головой пожалевшая непутящего стажера женщина:
— Зачем ты так? Мальчик не виноват.
Перегнулся неожиданно через стол миленок. Лицо напряженное, взгляд — чего-то ждущий. Зашептал прерывисто:
— У тебя с ним серьезно?.. Или так?..
Выдержала паузу красавица. Проговорила с томной полуулыбкой:
— Ну-у… я же не такая старая, чтобы на молоденьких бросаться. Тебе-то что? У нас вроде горшки вдребезги?
— Старая любовь не ржавеет… Екнуло предательски сердечко. И Лешка, сукин сын, сразу это подметил:
— Давай сбежим отсюдова! Как раньше?! Пока сопляк не вернулся.
— Но… ты же, наверное, не один?
— Один, один. Банкет у нас тут в другом зале. По случаю презентации.
Прикрикнул вдруг нарочито строго, совсем как в былые времена:
— Хватит рассиживаться! Время дорого.
Цапнул украшенную браслетом узкую кисть, другой рукой подзывая пробегавшую мимо голенастую официантку.
Хотела взбрыкнуть возмущенно Александра. Да кто он такой, командовать?! На шалашовок малолетних пусть орет!
Но ослабела неожиданно воля. Глаза цыганские, током бьющие, околдовали. Поднялась беспрекословно, засеменила вслед в слишком тесном праздничном платье.
А Лешка вцепился больно в руку, будто упустить боится. Уже на ходу, не останавливаясь, сунул опупевшей профуре в затерханном передничке стодолларовую бумажку:
— На. Тут за все хватит.
А утром было воскресенье. Яркое солнце било в окна сквозь тоненькие шторы, выписывая причудливые узоры на разбросанном по всей спальне белье.
Александра как на крыльях летала. Завтрак на скорую руку соорудила, поднос милому с шутливым поклоном подала.
А тот все зубом золотым сверкает. Как кот сытый жмурится. Потянулся сладко, просиял довольно:
— Э-эх, Саня! Хорошо-то как у тебя! Вздохнул вдруг тяжко, за сигаретой потянулся:
— Устал я, Санечка. Выдохся. Все надоело. Крутишься как белка в колесе, просвета не видишь. Одна сделка на другую наползает. Деньги делают деньги. И остановиться нельзя. Враз конкуренты сомнут.
Присмотрелась внимательно к Лешеньке Александра. И правда, видок у мужичка не ахти. Седина уже пробивается, морщин ранних на лице прибавилось.
— А компаньоны на что? Я если в отпуск ухожу, так за меня старшая в отделе остается. И ничего. Справляется.
Смотрит из-под смоляных бровей удачливый коммерсант. Красавицей обнаженной откровенно любуется. Но ответил серьезно:
— Мы с тобой, Саня, в разных мирах обретаемся. Я как-то книжку умную читать пытался. «Психология бизнеса» называется. Ни черта не понял. Но любому в два счета докажу: в моем мире человек человеку — волк! Компаньон тебя первым подставит. Сожрет и косточки выплюнет. Это тебе не чиновничья лавочка, где все на окладе сидят. И то друг дружку подсидеть ухитряются. А у нас тем более глотку перегрызть готовы. И обманут, и обчистят, и под статью подведут.
— А как же Толя? — искренне удивилась Александра.
Толя приходился двоюродным братом Алексею и считался его ближайшим помощником. Женщина много слышала о нем, но видела лишь раз, незадолго до разрыва с цыгановатым красавцем.
— А че Толик? — пренебрежительно скривился миленок. — Хороший он парень. Только… пентюх недоделанный. Хватки настоящей нет. Как размазня, ни вашим — ни нашим. Пока раскачается, все бабки мимо носа уплывут. Ты пойми, у нас каждый — сам за себя. Если сильный — бояться будут. Слабый — в клочья разорвут. Закон жизни: или я тебя, или ты меня. Победитель забирает все.
Махнул вдруг расслабленно рукой:
— Да ну тебя! Иди лучше сюда. Че я, король французский, с голой бабой за дела базарить?
Хотела обидеться Александра. Очень хотела. Какая, мол, я тебе баба?!
Только ноги уже сами к залеточке понесли. И губы непослушные совсем другие слова шепчут. Ласковые да нежные.
А после обеда Лешенька предложение неожиданно сделал. Обнял крепко закутавшуюся после душа в халат подругу, в глаза растаявшие заглянул:
— Слышь, Саня. Ты только не пугайся…
Бухнул, как в омут прыгнул:
— Выходи за меня замуж. Молчит Александра. Онемела от изумления. Сердечко остановилось, мысли растрепанные по углам попрятались.
Испугался Леха. Впервые в жизни женщину не так понял. Зачастил торопливо:
— Не, я, в натуре, серьезно говорю. Работу свою дурацкую бросишь, свадьбу на Канарах сыграем. Захочешь, в кругосветку подадимся.
Не заметил, как сам все испортил:
— Мы плавали разок. Знаешь, как интересно?
— С девками?! Или как там у вас правильно называется: «биксами»? А я, значит, твоей персональной «телкой» буду?!
Задохнулась от гнева красавица. Все внутри вскипело. Обиды старые не к месту всплыли.
Отшатнулась от милого дружка да как влепит звонкую пощечину! Вот тебе, изменщик! Вот! Забыл, да, как от меня к малолеткам бегал? Забыл?! Так я сейчас напомню!
Осел под градом ударов Лешка. Руками закрылся, заблажил дурным голосом:
— Ты че, рехнулась?! Не хочешь, не надо. Драться-то зачем?
Опомнилась Александра. На пол без сил опустилась. Расплакалась навзрыд. Пришлось побитому Лехе ее же и утешать.
И был вечер. Тихий. Спокойный. Почти семейный. Пристыженная Александра рыбкой вокруг залеточки вилась, кошечкой домашней ластилась.
