— Говорить мы все мастера. А ты докажи.
Пришлось идти и доказывать, а специалист по минированию женщин в тот вечер так и не позвонил. Зато я набрал телефон Макса Ухова, надеясь в его лице найти хорошего помощника и союзника, но, к великому моему разочарованию, он находился в длительной командировке, а больше на отведенную для него роль я никого не видел. Карты, которую я планировал упрятать в рукав, в колоде не оказалось.
На связь он вышел через день, в субботу утром, когда я еще спал.
— Костя, просыпайся, кажется, он, — передавая мне трубку, сообщила Милка.
— Деньги у тебя? — без обиняков спросил Рябинин.
— Да. Татьяна Русова у тебя? Она жива? — в тон ему задал вопросы и я.
— Да, мы же договорились.
— Отлично. Я тебя слушаю.
— Через час подъедешь к тому самому вагончику, о котором я тебе говорил. Только езжай один, иначе у нас получится красный фейерверк из крови и мяса. И еще запомни: если ты или твои кенты-снайперы вздумают меня замочить, то, падая, я невольно отпущу контакт взрывателя, и получится опять тот же фейерверк. Это все. Сейчас восемь часов. В девять ты должен быть там.
Времени у меня оставалось ровно столько, чтобы умыться, позавтракать и не торопясь доехать до ржавого вагончика, входить в который я заранее не хотел. Ничего страшного, сбривая щетину, подумал я, буду находиться поблизости, а там смотря по обстоятельствам.
Одевшись, я сжевал пару бутербродов, схватил «дипломат» с деньгами и, даже не попрощавшись с Милкой, побежал на стоянку. К вагончику я подъехал ровно в девять часов. Вышел из машины и осмотрелся. Рыхлый, талый снег вокруг заброшенного вагончика говорил о том, что его не посещали, по крайней мере, сутки, а это уже радовало. Но заходить вовнутрь все равно не следовало. Рвануть могло и от открывающейся двери, и просто под действием моего веса. На всякий случай я вообще отошел подальше от этого ржавого чучела на колесах. Судя по следам, машины заезжали сюда нечасто. Интересно, с какой стороны появится мой придурок? От большой дороги или со стороны птицефабрики? Я до боли в глазах всматривался в ненастье, ожидая появления желтого «Москвича». Место тут было окрест открытое, вольное взгляду и ветрам. Наверное, по этой причине его выбрал Рябинин. Прождав не менее получаса и проглядев все глаза, я заметил, как от дороги в моем направлении движутся две человеческие фигурки. И лишь минут через пять я смог разглядеть тех, кого ожидал. Татьяна шла впереди, и у нее из-под куртки торчал длинный телефонный кабель, конец которого скрывался у Рябинина в кармане камуфляжной куртки.
— Как собачонку на прогулку вывел, — выходя навстречу, невольно улыбнулся я.
— Ты почему не в вагончике? — не доходя до меня метров пяти, грубо спросил он.
— А кто его знает, что за презент ты мне там приготовил.
— Ничего там нет, если ты сам не постарался.
— Давай не будем препираться, а займемся делом прямо на улице, — предложил я оптимальный компромисс.
— Не пойдет, я должен убедиться, что в вагончике никого нет. Открой дверь.
— Вот иди сам и открывай. Так мы с тобой до вечера проторгуемся.
— Хорошо, — подумав, согласился он. — Раздевайся.
— Как?
— Молча и до трусов, я должен убедиться, что у тебя нет оружия.
— Дикость какая-то, — проворчал я, выполняя приказание. — Однако не май месяц!
— Не отморозишь, шмотки кидай сюда. Да поживее! — уже выворачивая карманы, покрикивал он. — Покажи деньги.
— Хоть пять раз, только издали. — Вытащив из салона «дипломат», я открыл крышку, демонстрируя ему содержимое. — Нравится?
— Нравится.
— Ну вот и хорошо, — закинул деньги я назад в машину и спросил: — Что теперь?
— Давай деньги и забирай эту суку.
— Нет, сначала ты ее аккуратно раздень, нежно сними с нее взрывное устройство и лишь потом получишь деньги.
— А в это время меня шарахнут из вагончика. Не надо, мы тоже не пальцем сделаны! Иди и открой дверь, я должен убедиться, что там никого нет.
— Да черт с тобой, — дрожа от холода, выругался я и дернул скрипучую дверь.
Убедившись, что внутри никого нет, матерясь почем зря, он начал осторожно раздевать цветочницу. Когда куртка была отброшена, на животе под свитером ясно проступили контуры прямоугольной коробочки размером с сигаретную пачку. Стащив свитер, Рябинин неожиданно изменил свое поведение. Оставив полураздетую женщину, сжимая в руках контакты, он медленно двинулся ко мне.
— Стой где стоишь и не двигайся, — бледнея рожей, приказал он.
— Стою, — послушно ответил я. — А что ты задумал?
— Вам ничего не грозит, если будете делать то, что я вам велю.
— Конечно будем, что же нам остается. Только отцепи от Русовой мину.
— Отцеплю, когда придет время. Медленно отойди от машины на десять шагов. Не бойся, все будет нормально.
— Как скажешь, начальник. — Послушно пятясь назад, я все еще ничего не понимал. И только когда он, находясь на одном уровне с машиной, вдруг проворно в нее юркнул, до меня наконец дошло: — Опрокинул, значит, сволочь? — зеленея от страха, злости и холода, процедил я.
— Не скажи, теперь подойди ко мне, — левой рукой сжимая контакты, а правой поворачивая ключ зажигания, приказал он. — Подойди, только не близко, ровно настолько, чтобы я мог передать в твои руки провода.
— Но ты же обещал сам обезвредить свое устройство, — осторожно принимая медные концы Танькиной жизни в свои руки, упрекнул я.
— С таким же успехом это сделает любой начинающий сапер. Там нет никакой хитрости. Устройство работает на разъем. Так что остерегайтесь обрыва проводков, не делайте резких движений и сами ничего не предпринимайте. Не пытайтесь даже отвязывать с ее живота мину. Это вам мой совет. Спокойно и плавно вальсируйте до первого телефона-автомата и звоните в милицию. Так у меня будет небольшой запас времени. Машину у тебя я угонять не собираюсь, брошу где-нибудь за городом. Прощайте, господа.
Презрительно фыркнув выхлопом, моя машина уже в который раз подло от меня сбегала. Плюнув, я от досады чуть было не топнул ногой, но вовремя спохватился. Резкие движения нам были не нужны. Первым делом, соблюдая всяческие осторожности и не дергая провод, мы помогли друг другу одеться. А потом уныло и медленно, в той же дурацкой спарке, побрели в сторону города.
— Таня, — устав от этого танца смерти, предложил я, — может, рискнем и отвяжем твою мину?
— Ни за что! — возмущенно воспротивилась она, как будто я хотел отрезать у нее ногу. — Вы сошли с ума! Заплатить кучу денег, чтобы потом взорваться посреди этого поля? Да я в жизни себе подобной глупости не прощу.
— Зато Бог на том свете простит, — наступая ей на пятки, мрачно изрек я. — Вы не могли бы ножками почаще перебирать?
— Нет, идти нужно плавно и медленно. Не дай Бог, кто-то из нас споткнется или поскользнется. Тогда обоим хана. Как у Галки дела?
— Лучше, чем у нас. Попрошу шагать и не разговаривать.
Обидевшись, она смолкла, так что весь оставшийся путь длиною в сорок минут мы проделали молча. Из автомата я позвонил дежурному и долго объяснял ситуацию. Когда он наконец понял, то велел нам, не двигаясь, стоять на месте, терпеливо ожидая помощи, и ни в коем случае не вступать в контакт с прохожими.
— А лучше лечь, накрыться белой простынью и ползти в сторону кладбища, — бросая трубку, раздраженно проворчал я.
— Что такое? — вылезла моя подопечная. — Что они говорят?
— Ничего, — злобствуя, прошипел я, — просят лично вас не приставать к прохожим мужикам, в городе и без того полно триппера.
