поплевывая на нужды всех остальных – ты смертен, и дальше не будет ничего, так примерь на себя теорию здорового эгоизма, и будь счастлив. А что утверждает церковь?! Материальный мир не будет существовать вечно, его ждет неминуемый конец. Время исчезает с прекращением существования материального мира. За рамками времени-материи лежит вечность, которая есть у любого человека. То есть смерти, как бы, нет, а за все грехи придется расплачиваться. Кому понравится неизбежность расплаты, даже если она является правдой?! Эволюции не существует – органический мир был сотворен в таком же качестве. Созидательная работа Творца по устроению видимого мира завершилась творением человека. В космосе больше нет никаких живых миров. Все устройство материального мира антропоцентрично, то есть весь мир создан ради человека.
Бес помолчал недолго, отхлебнул портвейн и посмотрел на меня хитро:
– Скажи мне, Васисуалий, разве ты не придерживаешься материалистических взглядов? Разве не желаешь хорошо жить при жизни? Разве тебе не плевать на окружающих, которых ты отправляешь на тот свет за звонкую монету? И разве ты можешь поверить, что весь этот мир, то есть все, что нас окружает, временно? Что все когда-нибудь исчезнет, когда богу надоест играть в свои нелепые игры со своим творением – человеком?!
– Не знаю, – буркнул я. – Ты меня окончательно запутал. Единственное, что я понял, что все мы под колпаком. Не очень-то приятно, когда за тобой постоянно кто-то следит. – Я нахмурился.
– Иногда мне кажется, – Кухериал сделался задумчив, – что и за мной тоже кто-то следит. Кто-то, кого я не вижу. Вроде беса и ангела, только совсем другие. И ходят за мной, и смотрят, чтобы не случилось что- нибудь непоправимое и неправильное. А за каждым из них тоже кто-то ходит. И за теми тоже. И так до бесконечности. Представляешь, слежка во вселенском масштабе.
Бес замолчал, глядя на меня выжидательно. Давал возможность осмыслить идею. Но она меня совершенно не впечатлила. От всех этих исполненных философской дребедени разговоров у меня голова разболелась. Я никогда не был склонен к изучению разного рода наук, чувствуя одну только усталость и раздражение. Чтение книг вызывало у меня резь в глазах и скуку.
– Напоминает паранойю во вселенском масштабе, – сказал я. – К черту Вселенную.
– Вот это ты правильно сказал, – обрадовался Кухериал. – К черту Вселенную! К черту ее! Давай-ка я немного расскажу тебе про ад. То, что есмь graphicus [15], то бишь доподлинно известно… В самом начале времен, когда человек делал первые шаги в этом мире, вообще не было разделения на рай и ад. Все души попадали в весьма мрачное место, что-то вроде темного подвала. Жрали там в три горла пыль и глину, и влачили самое жалкое существование. Во всяком случае, именно так полагали древние шумеры и вавилоняне. Все награды и наказания человек тогда получал при жизни. Справедливо?
–Конечно, справедливо, – подтвердил я. – Каждому по делам его…
–Не думаю, – возразил Кухериал, – а впрочем, говорят, тогда справедливости было много больше. Только я это время не застал. Когда я пришел в этот мир, Лучезарный уже был низвергнут с небес, пробил в земле дыру, и погрузился в мрачные шумерские пещеры. А поскольку личностью наш падший ангел был незаурядной, то вместо того, чтобы сидеть сложа руки в мрачном подвале и питаться пылью и глиной, он решил сотворить под землей ад – местечко веселое, жаркое и перспективное в смысле наказания грешников. То есть не только о себе помышлял, но и о справедливом посмертном возмездии для тех, кто недостоин небес. Ему удалось привлечь на свою сторону многих. Те, что сейчас зовутся высшими демонами и заправляют всеми делами, изначально тоже были у бога на побегушках. Но когда адские пределы стали расширяться, мигом смекнули, с кем в этой ситуации быть выгоднее. Поначалу ад оставался местом темным, погруженным во тьму и туман. Но потом стал стремительно расширяться. Под землей обнаружились громадные залежи золота и прочих ценных металлов. Потекли пять полноводных рек –Лета, Стикс, Флегетон, Ахерон и Коцит. Сейчас только три осталось. Одна высохла. А другую чудовищный Бегемот по прозвищу Ненасытный выпил.
– Как?!
– Очень просто. Сатана его наказал муками вечной жажды за незначительную провинность. Не думал, что из этого может получиться конфуз. Бегемот промучился лет пятьдесят, а потом выхлебал Флегетон. За это пребывает уже несколько веков в пыточном чертоге Зарах Ваал Тарага. Мораль простая. Пить надо с умом.
Я воспринял данное умозаключение как руководство к действию. Твердой рукой разлил портвейн «13».
– А вот, скажем, китайцы…
– Китайцы? – удивился Кухериал. – В каком смысле? – Он заметно разволновался. – Что ты имеешь в виду?! При чем тут китайцы?!
Подобная реакция убедила меня в том, что бес не обманывает и действительно не способен прочесть мои мысли.
– Китайцы тоже попадают в ад?
– Ах, ты об этом, – обрадовался вновь достигнутому пониманию бес, – разумеется, китайцы тоже попадают в ад. У них имеется, между прочим, православная и католическая общины, а в ней грешники, вполне пригодные для наказаний на одном из кругов. Еще с тринадцатого века.
– Да? – удивился я. – Ладно, оставим китайцев. Возьмем других азиатов. Японцы, например. Они где?
– Среди них тоже шестьдесят тысяч верующих в правильного бога. А атеистов сколько, – бес пощелкал языком. – Атеисты после смерти все направляются к нам. Вместе с грешниками. Японцы, правда, новообращенные. К ним святые прислали своего человека всего пару веков назад. Он сейчас к лику святых причислен. Николай Японский. Так его величают. Лично не встречался, врать не буду.
– И куда все прочие японцы и китайцы попадают после смерти?
– К нам, конечно же. В аду полным-полно косоглазых, – проявил неполиткорректность искуситель.
– Погоди, но они же других верований придерживаются.
– А нам внизу все равно, кто во что верит. У нас для всех один котел, будь ты хоть буддистский монах, хоть свидетель Иеговы. Лично я верю только в один ад. Это ад иудео-христианский. И другого ада я не видел. Хотя не скрою, – бес скривился, – слышал всякое. У нас в аду тоже доморощенных мыслителей и теологов хватает. Есть подозрение, что существуют другие места для грешников иных конфессий. Что-то мне не нравится этот разговор…
– Хорошо, давай от этих ч
– Ad rem [16]? – обрадовался бес и потер ладони. – Рад, что сделал правильный выбор, Васисуалий. О Светоче справедливости я знаю почти всё…
– Можешь звать его хоть светочем, хоть мракобесом, только детали давай. А то у меня на него столько необычного материала накопалось, что я решил, у меня потихоньку крыша отъезжает. То есть я даже не знаю, как соотнести отдельные факты с действительностью.
– Неудивительно. Вся его жизнь – одно сплошное недоразумение. И недоразумение это сильно затянулось.
Ну, да, он же давно по земле бродит, вспомнил я, и снова у меня возникло ощущение, что неприятности только начинаются, и все, что было раньше – это цветочки, прелюдия настоящего безумия, а ягодки будут потом, волчьи ягодки.
– Давай с самого начала, – попросил я. – Заодно и выпьем по новой.
– Исключительно здравая идея, – согласился Кухериал, – разливай портвейн «13» и слушай. Только чур не перебивать, если что-то покажется странным. Историю писали люди. И многое успели переврать. Знаешь это идиотское выражение – «история нас рассудит»? Удивительная глупость. Историю пишут победители. И даже если они были неправы, история скажет, что правда была на их стороне. Так кем ты хочешь быть? Победителем? Чтобы писать историю. Или побежденным? Чтобы тебя по прошествии множества лет объявили неудачником? А может, мирская слава тебя вовсе не заботит?
– Сейчас меня заботит только дело, – твердо сказал я. – И если ты будешь продолжать тянуть время…
– Тогда что? – осклабился Кухериал. – Придется самому разливать портвейн? Тебе бы следовало
