ними рядом – на одном густо унавоженном поле.
– Никто из них пока не понимает, где находится, – сообщил демон. – Сейчас кое-что произойдет.
Один из ближайших к нам гордецов вдруг вскрикнул, прикрыл причинное место и принялся озираться с ужасом и отвращением. Его дернули за ноги невидимые руки, он упал и погрузился в жидкий навоз, чтобы через мгновение вскочить, отплевываясь и крича во все горло. Как по команде, остальные повернулись к нему и засмеялись. Вопли несчастного утонули в громком хохоте. Горемыка сжался, закрутился на месте, как зверь угодивший в западню, и побежал прочь, расталкивая других грешников. Они продолжали веселиться еще несколько минут, потом приняли те же надменные позы.
Новой жертвой оказалась совсем юная девушка. Она не только визжала, но и угрожала всем вокруг каким-то мифическим женихом. После падения в навоз волосы ее превратились в коричневатые сосульки, по телу стекала бурая каша. В воздухе на мгновение возникло гигантское зеркало, показав грешнице ее нынешний облик, и в тот же миг рассыпалось на тысячу осколков. Девушка упала на колени, рыдая, размазывая по лицу грязь.
– Это так жестоко, – решил подольститься к демону Кухериал.
Тот коротко глянул на него, растянул губы в кривой усмешке.
– О да! И это лишь один из аттракционов Предела гордыни. Так я их называю. Буа-ха-ха. – Взорвался хохотом весельчак. – У меня здесь великое множество развлечений для гордецов. Он обернулся ко мне. – А ты, не считаешь себя особенным?
– Я считаю себя кретином, – ответил я. – Во мне нет ничего примечательного. Я такой же, как все. – И уточнил: – Все кругом кретины, и я среди них самый невыразительный и гнусный.
Это неискреннее откровение так обрадовало демона, что он совершил фигуру высшего пилотажа, точнее – заложил мертвую петлю, и я, опасаясь, как бы от радости он не вошел в штопор, решил больше с ним не разговаривать. Даже дети знают, лучше не отвлекать пилота от штурвала, особенно если у него не все дома.
– А вот это тебе должно понравиться, – заметил демон спустя пару минут и стал резко снижаться.
– Куда еще?! – проворчал Кухериал.
Мы опустились сразу за полем горящих могил. Пылала не только земля, но и установленные памятные плиты, а в разрытых могилах беспрестанно ворочались пылающие головешки – грешники.
– Это все пустяки, – поведал демон. – Посмотри-ка лучше вон туда…
Посреди пустыни возвышалась невысокая скала. О твердый камень бился лбом представительный мужчина средних лет в деловом костюме, при галстуке. От усердия на лбу несчастного образовалась глубокая вмятина, на серой скале темнела кровавая отметина.
– Чего это он? – спросил я. Хотя я ничему давно не удивлялся, меня действительно заинтересовало, что именно может так расстроить человека, что он готов расколотить о камень собственную голову.
– А давай его самого спросим, – предложил демон, снижаясь. – Любезнейший, тебя как зовут?
– Михаил Юрьевич, – представился мужчина, на время прекратив экзекуцию над собой.
– Как ты думаешь, за что ты попал в ад, в Предел гордыни?
– При жизни я думал только о себе, – заговорил Михаил Юрьевич заученной скороговоркой, – о своей выгоде, о своем спокойствии, я полагал себя человеком особенным и меня совершенно не заботили чувства других людей. Однажды я уволил молодого человека после стажировки в банке при всех, в столовой. Нарочно говорил громко, так, чтобы все слышали. Тогда меня это позабавило…
– Что же ты теперь думаешь об этом поступке?
– Я раскаиваюсь, раскаиваюсь, раскаиваюсь, – Михаил Юрьевич снова стал биться лбом о скалу, проделывал он это с таким отчаянием, что слышался хруст костей лобной доли и сверху сыпались камешки.
– Продолжай в том же духе, – сказал демон и уточнил: – Если этот господин не будет стараться, к нему приведут того самого молодого человека. Он содержится здесь же, в аду, в пределе похоти. Этого господина он всегда замучивает до смерти с особенным удовольствием. Очень перспективный молодой человек. Скорее всего, скоро займет место в самом низу адской иерархии…
Когда мы отлетели на значительное расстояние от места пытки, я поинтересовался:
– А что, грешники тоже могут стать кем-нибудь в аду?
– Разумеется. Очень многие делают здесь успешную карьеру. А что касается колдунов и ведьм, то некоторые из них намеренно лишили себя жизни, чтобы вознестись в аду к вершинам власти. Тебе что- нибудь говорит упоминание планетных и стихийных гениев?
– Что-то такое я уже слышал.
– Все они первоначально имели человеческую плоть и созданную богом по своему подобию душу. Затем же отреклись от бога, и стали одними из нас. Гении – могучая сила. В последней битве все они будут принимать участие на стороне ада. Темные души противостоят светлым. А падшие противостоят святым.
Мне показалось любопытным, что душа, свернув с праведного пути, не просто обречена на вечные муки, но также способна чего-либо достичь, будучи низвергнутой в ад. Это ли не подлинная надежда на вечность? Посмертное бытие существует, оно многообразно и предполагает множество путей…
Следующим «аттракционом» седьмого круга стал сад за высокой золоченой оградой. На одной из лужаек я заметил удивительной красоты девушку. Она проводила гребнем по пышным каштановым волосам, любуясь на себя в высокое овальное зеркало.
– Гляди, что сейчас будет, – демон хмыкнул, снижаясь, – бедняжка.
Мы опустились неподалеку и стали наблюдать.
Девушка продолжала расчесывать волосы, но вдруг что-то произошло. Она вскрикнула. Поднесла к глазам ладонь с зажатым в пальцах пышным локоном. Застыла, с непониманием глядя на себя в зеркало. Волосы полезли уже сами по себе. Как листва с дерева в ускоренно прокрученной кинохронике, они спешили покинуть голову. В считанные секунды красотка осталась почти совсем лысой. Только несколько прядей свисали с гладкого черепа, лишь затем чтобы еще больше подчеркнуть уродство. Но на этом превращения не закончились. Кожа стала стремительно увядать, обращаясь сетью морщин вокруг глаз, углы рта поползли вниз, повисла дряблая складка под подбородком. И тогда она, обливаясь слезами, закричала. Закричала так, что даже меня пробрало. В этом крике было столько отчаянья, что хотелось немедленно заткнуть уши. Вот уж не думал, что еще способен сопереживать. Я медленно обернулся к демону, увидел, что он ухмыляется. При этом провожатый смотрел вовсе не на утратившую красоту грешницу, он смотрел на меня.
– Ну, ты, – сказал я, сжимая кулаки.
– Спокойнее! – Кухериал вклинился между нами. – Друзья мои, не ссориться. Одно дело делаем. Одному господину служим.
– Сострадаем, значит, – скривился демон. – Послушай, бес, а Люцифер знает, что твой человек еще способен на сострадание?
– Да разве это сострадание? – возмутился Кухериал. – Думай, что говоришь. Он жалел, что не может ее прикончить.
– Чтоб не мучилась, – отметил я.
– Вот видишь.
– Вот как, – демон не сводил с меня внимательного взгляда желтых глаз. – Вы, плебеи, мне не нравитесь. Я отказываюсь сопровождать вас во дворец герцога. Так и знайте.
Сообщив нам о своем решении, экскурсовод подпрыгнул, завис в нескольких метрах над землей, а затем унесся подобно комете, оставляя за собой длинный огненный хвост.
– Позер! – констатировал Кухериал. – Мог бы просто так улететь, нет, надо какой-нибудь фортель выкинуть. Бес с ним, – сказал он, – а то мы с ним только время теряли.
Я забрался на спину Кухериала, и мы продолжили путешествие. Пока мы не достигли герцогского дворца, бес успел поведать очередную адскую притчу.
– Жили на свете два человека, – проговорил он. – Один был богат и здоров, и в делах, и в личной жизни удачлив, другой – бедный лавочник, работающий от рассвета и до заката и не знающий никакого иного дела. Раз пришли они оба в храм. И тот, что был богат, стал так молиться. Спасибо тебе, Боже, за то, что я не такой, как все. За то, что я не такой, как этот мелкий лавочник, работающий с рассвета и до заката и не
