Лоуэнстайн привезет одежду, в которой нынешним вечером он хочет видеть тебя и меня. Он еще не появлялся?
— Насколько я знаю, нет.
Джон зевнул.
— Ты принял душ?
— Да.
— Скайлар, извини, что сбежал от тебя сегодня. Я не мог не поехать в клуб. Играл в турнире.
— Победил?
— В одиночном разряде. Я подумал, что тебе будет скучно с нашими так называемыми друзьями. — Скайлар промолчал. — А что ты делал весь день?
— Меня не бросили. Джинни устроила пикник. Мы весь день плавали по реке на каноэ.
— Слушай, а я никогда не плавал с Джинни.
— Потом твоя мама угостила меня чаем. Горячим чаем. С сандвичами.
— Правда? Где?
— В маленькой гостиной, примыкающей к ее спальне.
— Я никогда не пил там чай с мамой.
— Я провел отличный день, — продолжил Скайлар. — Даже не знал, что вы уехали, пока Джинни не сказала мне. — Джон направился в душ. — Да, сэр. Теперь я знаю, куда можно спрятать драгоценности.
Глава 10
— О боже, — услышал Скайлар шепот его тети Лейси. — Вот и флотилия Алекса Броудбента. Во главе с адмиралом. Как будто мы не могли обойтись без него. И без них.
Скайлар посмотрел на часы. Девять четырнадцать.
Ему казалось, что вечер тянется уже много часов. Не вечер, а целая жизнь.
Пока Джон мылся в душе, в дверь спальни постучали. Скайлар, в полотенце, обмотанном вокруг бедер, открыл дверь.
Вошли трое — мужчина с животиком, пятидесяти с небольшим лет, стройный мужчина не старше тридцати пяти и женщина, которой недавно перевалило за двадцать.
— Вы, должно быть, Скайлар Уитфилд, — обратился к нему мужчина с животиком.
— Должно быть, — не стал спорить Скайлар.
— Я — Дэвид Лоуэнстайн. Мы принесли одежду, в которой вы будете на приеме. Как я понимаю, Джонатан в душе?
Мужчина помоложе держал два пластиковых, на «молнии», чехла для костюмов.
— Вы приняли душ и побрились? Великолепно! Вас мы оденем первым. Времени у нас немного. Опять же, не терпится увидеть, как вы будете смотреться в этом наряде. — Все трое оглядывали тело Скайлара, словно, как подумал Скайлар, поле, подготовленное к севу. —
Да! — Руки Лоуэнстайна легли на плечи Скайлара. — Я думаю, мы все сделали как надо!
— Почему бы вам не надеть трусы до того, как вы снимите полотенце? — предложил Скайлару Лоуэнстайн, искоса глянув на женщину.
— Действительно. — Скайлар шумно сглотнул. — Почему нет?
Он надел трусы.
— Мы, дизайнеры, не один год бьемся над тем, чтобы ввести в вечерний костюм шорты, потому что нынче мужчины обычно носят шорты, не так ли? — Мистер Лоуэнстайн потер руки, не отрывая глаз от Скайлара. — Они удобны, практичны. Танцы и все такое. Я слишком много говорю. Это все от волнения!
— Волнения?..
Лоуэнстайн уже держал в руках рубашку с короткими рукавами. Но необычную рубашку. Плечи, спина и три четверти короткого рукава от фрака. На груди — лацканы. По бокам, под мышками, треугольные врезы из белой ткани. Между лацканами — гофры.
Мистер Лоуэнстайн лично застегнул все пуговицы. Отступил на шаг.
— Сидит как влитая! — Мистер Лоуэнстайн хлопнул в ладоши. — Выглядит великолепно! Наконец-то мы своего добились!
Сверкая глазами, широко улыбаясь, его помощники радостно согласились с мэтром.
Женщина протянула Скайлару черные шорты. Учитывая обстоятельства, он нашел, что надеть их труднее, чем запрыгнуть на высокую лошадь.
— Это же нелогично, не так ли: шорты и рубашка с длинными рукавами, а сверху еще пиджак? Теперь это абсолютно ясно. — Руки мистера Лоуэнстайна прошлись по Скайлару. — Я, похоже, нашел идеальное решение! Костюм смотрится потрясающе!
Из спальни вышел Джон, в полотенце, обернутом вокруг бедер.
— Ты неплохо выглядишь.
— Джон-Тан, что тут происходит? — спросил его Скайлар.
— О, Джонатан, — вновь мистер Лоуэнстайн потер руки. — Тебе нравится?
— Да, — ответил Джонатан, не отрывая глаз от кузена.
— Наконец-то я создал модель, которая меня прославит! — Мистер Лоуэнстайн окинул Скайлара взглядом с головы до ног. — Белые носки, пожалуйста! — Он поднял указательный палец. — И черный галстук!
Пока Скайлар стоял, забыв про носки и галстук, одели Джона, с теми же радостными вскриками и хлопаньем в ладоши. Только Джон наблюдал за процессом в зеркале.
Прошлым вечером Джон снабдил Скайлара вечерними туфлями и носками, завязал ему галстук- бабочку.
Улыбаясь, Джон смотрел на отражение Скайлара в зеркале.
— Засмущался, Скайлар?
— Ты чертовски прав, — пробормотал Скайлар.
Во взгляде мистера Лоуэнстайна, брошенном на Скайлара, читались изумление и обида.
— А что такое?
— Люди в «Уол-Марте»[9] так себя не ведут.
Мистер Лоуэнстайн рассмеялся.
— Отличная шутка!
Его помощники собрали пластик, вешалки, прищепки.
— Поспешите вниз, молодые джентльмены! — Мистер Лоуэнстайн обернулся уже в дверях. — Мы хотим вас сфотографировать. Нам очень важно, чтобы ваши фотоснимки появились в утренних газетах. — Он вскинул руки. — Революция в мужской одежде! И герой ее — Лоуэнстайн!
Как только за ними закрылась дверь, Джон замахал руками.
— Однако удобно. Ты чего такой смурной, Скайлар?
— Сгораю от стыда.
— А что такое?
— Чувствую себя женщиной! Джон-Тан, я одеваюсь сам с тех пор, как с меня сняли ползунки и выпустили во двор.
— Тебе не понравилось? В этой одежде прохладно.
— Этот мужик меня всего облапал!
— Естественно.
— Что значит «естественно»? Если бы твой отец не упомянул при мне его фамилии, я бы так ему врезал, что он не пришел бы в себя до воскресенья.
— Скайлар, — Джон завязывал свой галстук, — у мистера Лоуэнстайна четверо детей. Его отец и дед
