насущный. Не люблю, понимаешь, работать, да и не умею ничего…
– Как-нибудь проживем, мой папа как-никак король… – Толстуха обезоруживающе улыбнулась.
– Выпить люблю, – нашелся я, – хлебом меня не корми, дай только светлого эля хлебануть.
Она заметно расстроилась, и между бровями у нее нарисовалась глубокая морщина, но потом морщина разгладилась, когда ее посетила очередная свежая мысль.
– У вас с папой много общего, этот талант поможет тебе урегулировать международные конфликты без войны…
– Насколько я слышал, твоему папаше как раз война нужна, – сказал я.
На это ей было нечего возразить, но моя последняя реплика к ходу нашей дискуссии имела небольшое отношение.
– И вообще, я очень конфликтный, – продолжал я гнуть свою линию, – с твоим папой, я чувствую, мы общий язык не найдем… А с мамой и подавно.
– Мама умерла, – грустно сказала Римула. – Она вечно пилила отца, не давала ему спокойно жить, и в один из дней он приказал своей страже отвести ее вон на ту скалу и скинуть вниз…
– Да? – удивился я.
Король Гумбольт внезапно поразил меня благоразумием, к тому же он подал неплохую идею. Я представил себя в расшитом золотом, кафтане отдающим верной страже приказание сбросить жену Римулу в самое глубокое ущелье. А потом можно будет править долго и счастливо. Какие войны? Я устрою сладкую жизнь себе и всем придворным… Буду хорошо питаться и забавляться с малютками-красотками, которые будут все, как одна, влюблены в меня. Мне представился высокий терем, хоромы, отделанные цветными тканями, моя опочивальня, стол, ломящийся от яств, и такая сладкая жизнь, что у меня закружилась голова. Боги дали мне шанс, а я, глупая голова, его едва не упустил… Пока Римула еще не успела сильно огорчиться, я решил резко изменить тактику.
– И все же, – сказал я, – я постарался бы исправиться… Прости, если обидел тебя, но я нахожусь в таком сомнении, мне предстоят такие перемены, что я буквально не знаю, что говорю… Я ведь должен все пересмотреть в своей жизни, отказаться от многих радостей, стать совершенно иным человеком.
Толстуха радостно закивала:
– Так я тебе нравлюсь?
– Еще как, – поспешно откликнулся я, – порой мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь.
Чем-чем, а наукой обольщения простых и наивных женщин я владел в совершенстве. Они, правда, в большинстве своем не всегда понимали, что я говорю, а потому нередко подозревали меня во лжи, но я умело плел паутину, пока у них не оставалось никаких сомнений в откровенности моих намерений. Именно это я проделал, оставшись наедине с Римулой. Я принялся плести сеть, пока не заметил, что ее глаза подернулись тончайшей пленкой, сквозь которую я выглядел совершенно иначе, чем раньше.
После того как цель была достигнута, я проводил ее до королевского терема, а сам в сопровождении зевак вернулся к знакомому крыльцу, к домику, где мне была выделена комната для временного постоя. Я распахнул дверь и громко выкрикнул так, чтобы далеко было слышно:
– Эй вы, кто желает выпить со мной и познакомиться, – милости прошу к нашему шалашу… Только эль тащите с собой.
На мое приглашение откликнулось на удивление много народу. Через некоторое врем, я комнатка, где я квартировал, набилась до отказа. Пришедшие мигом заняли кровать, стулья, тисовый табурет, расселись на подоконнике и прямо на полу. С собой гости притащили глиняные кувшины, наполненные элем, а один карлик с огромным животом даже прикатил бочку. Мы мгновенно перезнакомились и даже сделались лучшими друзьями: чтобы стать у горнила власти, мне следовало заручиться поддержкой народа…
На следующий день я очнулся, когда солнце уже стояло высоко. Надо же, я уснул прямо в одежде за столом, уронив на пол глиняную кружку. Вокруг был совершеннейший разгром. Иначе назвать это было нельзя. Привалившись друг к дружке, спали на полу несколько бородатых карликов, поодаль самые стойкие – а может, они просто уже проснулись и решили опохмелиться – цедили из бочки эль… Я поднялся, потянулся и почувствовал, что давно мне уже не было так хорошо, несмотря на тяжелую голову: теперь у меня была высшая цель, к которой я стремился всей душой. Я стану правителем целого народа, и пусть мой народ будет карликовым, я все же буду королем.
Сладко потягиваясь, я выбрался на крыльцо и нос к носу столкнулся с королем Гумбольтом. У него был очень недовольный вид.
– Ну-ка иди сюда, – резко сказал он мне, ухватил за рукав и отвел в сторону…
Наше перемещение выглядело довольно забавно: высокий юноша, которого тащит за собой коренастый старикан, едва достающий ему макушкой до плеча.
– Что это ты тут вытворяешь?! – сердито спросил Гумбольт, глядя на меня из – под черных бровей.
– Знакомлюсь с народом, – откликнулся я, – мне предстоит с ними долго жить, так что я решил узнать их получше…
– А вот это видел? – Король протянул мне под самый нос свой кукиш… – Слушай сюда, зятек, сегодняшний раз я тебе прощаю, но больше никакого эля. Ты что, хочешь мою дочь вдовой оставить?
– Что вы, – сказал я в ответ, – алкоголь вовсе не так вреден, как вам кажется, порой он даже полезен: помогает снимать стресс, да и для кровеносной системы…
– Ты меня не понял. – Гумбольт посуровел еще больше. – Обидишь мою дочурку – и я тебя укокошу… В нашем государствии могут пить все, исключая тебя.
– Но ведь это несправедливо… – попробовал я протестовать.
– На хлеб и воду посажу, тогда узнаешь, что такое королевская справедливость, – сердито проговорил Гумбольт.
По его решительному тону я понял, что он не шутит.
