– Они что же, повесились сами? – с подозрением спросил я.
– Ну, говоря откровенно, не совсем. Я накидывал веревку, выдергивал табурет. Ну должен же был я чем-то им помочь. Знаешь, во мне еще живет это чувство локтя, желание следовать правилу «ты мне – я тебе». Сегодня ты оказываешь услугу кому-то, завтра кто-то оказывает услугу тебе…
Он явно издевался.
– Проклятие! – вскричал я, хватая массивный табурет. – Сейчас я раскрою твою злобную черепушку.
– Стоп, стоп, стоп!!! – заорал Ж. – Не ты ли сам еще недавно был жестоким и нетерпимым, а теперь обвиняешь меня в своих же грехах? Это в высшей степени бесчестно.
Табурет описал широкий полукруг, но Ж, однако, успел отпрыгнуть, и я разломал стол. Обхватив за ноги хозяйку дома, он выглянул сначала справа от нее, а потом слева.
– А вот и не попадешь! – задорно вскричал Ж и толкнул ко мне повешенную. Она ударила меня твердыми ступнями в лицо, а Ж выбежал во входную дверь.
Вконец разъярившись, я побежал за ним, разминая пальцы и намереваясь обрушить на мерзавца огненный шар. Он, однако, был куда проворнее – не бежал, а почти летел по воздуху, к тому же вокруг были люди – если бы я метнул шар, обязательно задел кого-нибудь из них. Я остановился и перевел дух.
Ну все, я от него избавился. Однако оставаться в этой деревне больше было нельзя. Неровен час, кто- нибудь зайдет в дом с красной крышей, и тогда меня ждут серьезные неприятности. Кажется, я и так уже привлек всеобщее внимание… Кое – кто из местных взирал на меня с нескрываемым любопытством. Я забыл в доме свой коричневый жилет, но возвращаться туда, где под потолком болталась пара трупов, очень не хотелось, поэтому я поспешил прочь по дороге, ведущей через деревню… Указатель возле последнего домика извещал, что если я направлюсь прямо, то дойду до Больших Хлябей.
Я пересек речку по шаткому мостику, еще раз обернулся назад. Мне следовало спешить. Вполне возможно, что жители пойдут по моему следу, когда обнаружат, что произошло с их односельчанами. Я прибавил шагу…
Вскоре я ощутил, что чудовищно голоден, но не позволил себе остановиться даже на секунду… Я шел весь день, вечер и ночь…
Когда на рассвете я вошел в крупное поселение, которое называлось Большие Хляби – к тому времени живот мой уже подводило от голода, – навстречу мне высыпала толпа крестьян. Они были вооружены вилами, граблями, тяпками и прочими земледельческими орудиями. На их простых грубых лицах отчетливо читался гнев, а в глазах светилась ярость. Они придвинулись ко мне почти вплотную.
– Ты посмел вернуться, чужестранец! – прокричал один из них, чье лицо нервно подергивалось.
Я на миг опешил, а потом понял, что Ж уже успел побывать тут и натворил всяких кровавых дел.
Тем временем, пока я соображал, что ему ответить, меня взяли в кольцо.
Я попытался оправдаться:
– Дело в том, что это не я, а мой двойник, ну вроде как брат… близнец. Вот.
Сказанное мною рассмешило их, при этом смех крестьян был вовсе не весел. Они смеялись, широко открывая перекошенные рты, но глаза не отражали даже слабого подобия улыбки, только холодное бешенство.
Похоже, Ж создал мне тут очень плохую репутацию. Как только мне посчастливится отловить эту мерзкую, кровожадную гадину, я разорву его в клочья.
Кольцо продолжало сжиматься, кое-кто целил мне вилами прямо в грудь, а некоторые уже занесли топоры для удара.
– Эй-эй, – закричал я, – я все вам расскажу… Я – колдун, случайно перепутавший заклятия. Он – это не я, а мои дурные стороны…
– Сейчас мы их из тебя выбьем, – зло прошипел какой-то бородач, взмахнув тяпкой.
Я успел перехватить его руку, пнул кого-то в грудь и бешено закричал:
– Да послушайте же вы, кретины чертовы!!! На мой крик откликнулся кто-то другой, стоявший за их спинами:
– Эй вы, жалкое человеческое отродье… Кто-то ойкнул, толпа расступилась, и прямо передо мной оказался Ж, сжимавший в левой руке чью-то голову. Правой он держал острый серп и кровожадно улыбайся, обнажая белые зубы с отчетливо выраженными резцами. Немая сцена длилась несколько мгновений. Крестьяне в ужасе рассматривали меня и Ж.
– Похоже, их двое, – просипел бородач, – ату, ребя, замочим тогда обоих гадов…
– Всем стоять! – послышался откуда-то со стороны резкий злой голос.
Я обернулся и увидел толпу вооруженных воинов. На них были доспехи из дубленой кожи, в руках они сжимали крепкие дубовые щиты и длинные мечи. Их предводитель свирепо вращал глазами.
– Эти гады наши, – сказал он, – они убили моего брата, и я сам выпущу им кишки.
Я вспомнил рыжеволосого всадника на вороном жеребце и, присмотревшись к воину, обнаружил некоторое сходство между братьями. У него тоже волосы были с медным отливом, только лицо гладко выбрито. Между бровей пролегала глубокая суровая морщина.
– Они наши! – сердито возопил бородач, приподнимая в воздух мотыгу. – Мы отомстим им за убитых Кугеля и Кресту…
«Должно быть, Ж снова останавливался на постой, – подумал я. – Как ему удается так быстро перемещаться?»
Воин в гневе двинулся на толпу крестьян:
