Стены одной комнаты для гостей украшали карикатуры, второй — фотографии.
— Видите ли, инспектор, своих картин у Хорэна, скорее всего, не было, — пояснил Флетч. — У брокеров их не бывает. Пусть у Хорэна галерея, но он все равно брокер, то есть главное для него — продать, а не оставить в своей коллекции.
— Понятно.
Дворецкий поджидал их в темноте коридора.
— Где ваша комната? — спросил Флинн.
— Наверху, сэр.
— Можем мы осмотреть ее?
Дворецкий открыл дверь, ведущую к лестничному маршу.
Спартанская спальня: кровать, комод, стул, шкаф, маленький телевизор. Идеально чистая ванная.
На чердаке оказался обычный хлам: пустые чемоданы, сундуки, рамы для картин, свернутый ковер, старые люстры.
— Рамы картин ди Грасси представляли какую-то ценность? — спросил Флинн.
— Нет, — покачал головой Флетч.
— В доме есть сейф? — поинтересовался Флинн у дворецкого, когда они спустились на третий этаж.
— Да, сэр. В кабинете мистера Хорэна.
— Вы говорите о маленьком сейфе?
— Да, сэр.
— Я уже осмотрел его. Нет, меня интересует большой сейф, этакое хранилище для картин, скульптур.
— Такого нет, сэр.
— А если бы был, вы бы знали о его существовании?
— Да, сэр.
Флинн положил руку на плечо старика.
— Мне очень жаль вас. Вы здесь давно?
— Четырнадцать лет.
Старик отступил в тень.
— Для вас это страшный удар.
— Да, сэр.
На лифте они спустились на второй этаж и обошли четыре выставочных зала. Один был пуст, в остальных на мольбертах стояло по несколько картин, ярко освещенных, расположенных так, чтобы при осмотре одной другие не отвлекали внимание тонкого ценителя живописи.
— Ничего, да?
— Я так сказать не могу, — ответил Флетч. — Посмотреть есть на что. Но картин ди Грасси здесь нет.
Несмотря на систему кондиционирования, лицо Флетча пылало. Руки вспотели.
Флинн же чувствовал себя прекрасно.
— Ну, теперь мы можем ехать в Уэстон, — Флинн застегнул плащ. — Тамошняя полиция встретит нас на границе своего участка.
Гроувер ждал их внизу, в том же черном «форде».
— Давайте вместе сядем сзади, — предложил Флинн. — Так будет легче разговаривать.
Гроувер поехал по Ньюбюри-стрит на запад.
Флетч забился в дальний угол заднего сиденья.
Флинн же расселся, в расстегнутом плаще, широко расставив колени.
— Похоже, сегодня мне не удастся вернуться домой к двум часам ночи. Элзбет придется ужинать без меня. Вы бывали в Уэстоне?
— Нет.
— Естественно нет. Вы же в Бостоне лишь неделю. И мы держали вас под постоянным наблюдением. Я слышал, приятное местечко.
Флетч откашлялся.
— И все это время бедолага Гроувер принимал вас за убийцу. А, Гроувер?
Сержант Ричард Т. Уилэн не ответил «дерьму собачьему».
— Впрочем, я сам склонялся к тому же мнению. Когда же это было? А, в среду вечером. Я думал, мы услышим от вас признание. Вместо этого вы пригласили нас на обед. А в тот день, когда мы не смогли увидеться, я чувствовал, что мне удастся убедить вас в собственной вине даже по телефону. Но у меня ничего не вышло, и я понял, что должен поближе познакомиться с вами. Поэтому в субботу я нарушил ваше уединение, лучший способ узнать человека — пообщаться с ним накоротке, но вы опять же доказали свою невиновность.
Третий раз Флетч ехал тем же маршрутом.
— Услышав ваш голос в воскресенье утром, я уже не сомневался, что вы звоните из бара, готовый сознаться, — Флинн рассмеялся. — Чтобы облегчить душу.
— Может, все еще впереди, — промямлил Флетч.
Гроувер глянул на него в зеркало заднего обзора.
— Что бы это значило? — все еще смеясь, спросил Флинн.
— Мне, конечно, не хочется портить вам настроение, но Хорэн не мог убить Рут Фрайер.
— Не только мог, он и убил.
— Как?
— Ударил по голове бутылкой виски. Непочатой бутылкой.
— Но зачем?
— Мотив убийства абсолютно ясен. Чтобы свалить вину на вас.
— Мы же не знали друг друга.
— И что? Он не знал вас, но прекрасно понимал цель вашего приезда. Несмотря на всю вашу журналистскую славу, — Флинн вынул из кармана несколько монет и передал Гроуверу, — … вы допустили ошибку, юноша.
— Вы должны платить за проезд?
— Дорога принадлежит штату, а я работаю в городе. В нашей стране столько правительств, что их хватит на весь земной шар.
— Какую ошибку?
— Дело в том, что через несколько дней после похищения ди Грасси Хорэн получил ваше письмо, да еще отправленное из Рима, в котором вы просили его найти для вас одну из картин коллекции ди Грасси.
— Он ничего не мог знать ни о похищении, ни об убийстве ди Грасси, — возразил Флетч. — Местные газеты об этом не писали. Я проверил.
— Я тоже. Сегодня утром. Поэтому я спросил его, какие газеты он читает, и получил четкий ответ: «Нью-Йорк таймс». А в «Таймс» об этом писали.
— О Боже. Я знал, что он выписывает «Таймс»!
— Вас даже упомянули как Питера Флетчера. Отметили, что именно вы объявили журналистам, что у дам семейства ди Грасси нет ни гроша и они никоим образом не могут выполнить условия похитителей. Обо всем этом написано в «Таймс». Черным по белому.
— Но почему они все это печатали? Что им итальянская мелочевка?
— Вы же журналист. Интерес к преступности никогда не падает, юноша.
— О.
— Пресса полностью изобличила вас. Не вы первый, не вы последний.
— Хорэн не мог пройти мимо упоминания фамилии ди Грасси.
— Именно так.
— Должно быть, он в сговоре с Коуни.
