– Замечательно, – похвалила Майя, с трудом подавляя зевоту. – Можете не сомневаться в том, что вы Арсений Волк. А теперь еще кусочек бинтика. Хотя бы маленький.
– Есть маленький кусочек бинтика. И даже не маленький кусочек, а целый рулон! – Он достал из коробки нераспакованный стерильный бинт, небрежно побросал обратно невостребованные медикаменты.
Усевшись по-турецки прямо на полу, застеленном пушистым темно-зеленым ковром, он трусливо поинтересовался:
– Больно будет?
– Больно – не то слово, – ответила она, немного смущаясь от его неожиданной близости. – Будет ужасно больно. Так больно, что вы, вероятно, не выдержите и умрете от болевого шока.
– И много ваших пациентов уже умерли от болевого шока?
– Не считала, – серьезно ответила Майя. – Но вообще-то практически все.
– Жаль, – так же серьезно ответил Арсений Волк, глядя на нее снизу вверх преданными глазами. – Я собирался выпить с вами чаю.
– Жаль, – согласилась Майя. – Но ничего не поделаешь. Мне придется пить чай в одиночестве.
Она наконец закончила возиться с бинтом и йодом. Для того чтобы зафиксировать голову «пациента», пришлось одной рукой взять его за подбородок. Арсений Волк закрыл глаза. От страха, по всей видимости.
Приложив к ссадине кусочек бинта, пропитанный йодом, она слегка прижала его пальцами и на некоторое время зафиксировала. Странно, но он даже не поморщился.
– Ну вот и все, – сказала Майя спустя минуту. – Желательно было бы, конечно, наложить повязку. Но в принципе не обязательно. Думаю, и так все обойдется... Эй, да вы спите, что ли?
Арсений Волк сидел все в той же позе, не двигаясь и не открывая глаза.
– Я не сплю. Я просто умер. От болевого шока. Вы же сами сказали...
Он наконец открыл глаза. Его лицо по-прежнему было очень близко, и Майя увидела в глазах свое отражение. Странный какой-то был у него взгляд. Ей даже стало неловко, как будто этому взгляду предшествовала не обыкновенная медицинская процедура, а какое-то совершенно интимное действо...
Нужно было что-то сказать в ответ, но она все молчала и не могла сообразить, что именно. Наконец спросила:
– Что, в самом деле было очень больно? – И голос оказался неожиданно хриплым, как будто простуженным.
– Было... очень приятно, – ответил он почему-то точно таким же простуженным голосом. – Мне понравилось...
– Вам понравилось обрабатывать ссадину йодом? – Она тихо усмехнулась.
– Нет. Мне понравилось, как вы держали меня... Другой рукой за подбородок. У вас очень нежные пальцы. И очень теплые... Мне понравились ваши пальцы. И вы...
– Понятно, – сказала она и резко поднялась, едва не ударив его коленкой по подбородку. – Где у вас мусорный контейнер? В кухне?
– В кухне. Вы же знаете, – грустно проговорил он ей вслед, поднимаясь.
Майя быстрыми шагами ушла на кухню, как будто от кого-то убегая.
– Черт, – пробормотала она себе под нос, оказавшись на безопасном от Арсения расстоянии. – Вот свяжись с ненормальным, очень быстро и сама станешь... такой же...
Неожиданно громко хлопнула дверца шкафа под мойкой. Майя от звука вздрогнула и уже всерьез приказала себе успокоиться. Может быть, все же поехать домой? Чай можно и дома попить, пусть в одиночестве, зато лежа в собственной постели перед собственным телевизором. Так ведь обещала уже...
Она открыла кран с горячей водой, чтобы сполоснуть руки. Почти сразу раздался за спиной сердитый голос Арсения:
– Стоит пустить женщину на кухню, она сразу же начинает что-нибудь готовить! Вы что это тут уже готовите, а?
– Ничего я не готовлю, – ответила она, слегка смущенная его напором.
– Не готовите? А воду зачем включили? Просто так?
– Не просто так. – Его серьезность сбивала с толку, и она опять не понимала, как с ним разговаривать, снова злилась на него и на себя за собственную растерянность. – Я руки мыла. А вы что подумали?
– А я подумал, что вы чайник водой наполняете! – все так же грозно объяснил Арсений. – Чтобы чай заваривать!
– Да не собиралась я... трогать ваш чайник! Нужен он мне сто лет! И что это вы на меня... набросились?
Некоторое время они стояли и молча изучали друг друга. Глаза Майи метали молнии, а Арсению Волку, казалось, доставляет огромное удовольствие молча стоять напротив и пялиться на нее, как будто она была восьмым чудом света.
Наконец он улыбнулся и в третий раз за вечер сообщил, что не хотел ее напугать.
– И ничего я на вас не набросился. Вам показалось. Я просто спросил...
– Просто спросил, – кивнула Майя, уже не зная, сердиться ей или смеяться. – Замечательно. Может, я все-таки поеду домой?
– Ни в коем случае. Вы ведь обещали мне, что не уйдете, пока...
– Ладно! – перебила Майя, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: «Черт с тобой!» – Только не хнычьте, как маленький ребенок, у которого отобрали конфету.
– А вы не отбирайте у меня конфету. И я не буду хныкать.
– Договорились. Мы здесь, на кухне, будем пить этот ваш чай?
– Нет-нет, что вы! Этот мой чай мы будем пить в гостиной! Вы ведь у нас в гостях, зачем же пить чай на кухне?
– Хорошо, в гостиной – так в гостиной. Моя помощь в заварке чая, я так понимаю, категорически не требуется?
– Категорически не требуется, – энергично закивал Арсений. – Я, кстати, умею замечательно чай заваривать. По особой технологии. Необыкновенно ароматный и вкусный. Как в рекламе.
– Заинтриговали, – вяло улыбнулась Майя. – Я тогда, пожалуй, пойду в гостиную. Не стану подглядывать за вашей «особой технологией». А то еще обвините меня потом, что я ее у вас украла...
– Конечно-конечно. Идите в гостиную. Только скажите, сколько вам в чай сахара положить? Две ложки? Или три? Я себе обычно две кладу, а Федька...
– Ни одной. Вообще без сахара, пожалуйста, – перебила Майя, чувствуя непреодолимое желание уйти поскорее с кухни и устроиться наконец на диване.
Пусть на чужом, и пусть спать на нем нельзя. Зато можно расслабиться, откинувшись на мягкую спинку, и по крайней мере закрыть глаза...
– Не любите сладкое? – не на шутку удивился Арсений Волк.
– Меня от сладкого тошнит, – честно призналась Майя. – Ну, я пойду?
– Да, вы идите. А вообще это странно. Все девчонки любят сладкое, а вы не любите.
– Значит, не все, – устало вздохнула Майя, тоскливо предчувствуя, что этот диалог так никогда и не закончится, а значит, не видеть ей мягкого дивана и не закрыть глаза – даже на минутку... – И вообще я не девчонка. Мне двадцать пять уже.
– Двадцать пять? – недоверчиво сощурился он, сводя брови на переносице. – Надо же, никогда в жизни не подумал бы.
– Это вы мне сейчас комплимент сделали, да?
– Нет. То есть да... То есть... Тьфу, черт! Я просто сказал, потому что так думаю. Потому что вы на двадцать пять не выглядите. А что, вы не любите комплименты?
– Сомнительные – не люблю, – сказала Майя уже в коридоре, твердо решив на этот раз добраться до дивана, несмотря ни на что.
– Хорошо! – донесся голос из кухни. – Я больше не буду говорить вам сомнительные комплименты! Только несомнительные!
Она улыбнулась, снова не зная, как ей реагировать на этого человека. Иногда он ее злит, иногда пугает,
