Флинн прошел в гостиную, сел в кресло.
— Несколько дней тому назад я видел вашу мать.
— Старая шлюха еще жива?
Джордж Удайн вновь занялся мухами.
— Ее там называют «женщина-свинопас».
— Скорее следовало звать ее свиньей. Но она, конечно, женщина.
— Она живет в хибаре в балке у шоссе, проходящем через Аду. Носит вечерние платья, стеклянные серьги и колье и в таком виде ухаживает за своими свиньями, курами, кошками.
Джордж Удайн усмехнулся:
— Я едва ее помню. Ей ведь уже за восемьдесят. Странно, что она до сих пор жива.
— Ходят слухи, что у нее был сын, Джордж, который убежал из дому и стал очень богатым человеком.
— Так оно и есть, — кивнул Джордж. — Только я не понимаю, каким образом там об этом знают.
— Они в это не верят, — добавил Флинн.
— Это хорошо, — кивнул Удайн. — Хорошо.
Флинн достал трубку и кисет с табаком, убрал. Дымом он уже надышался.
— Я не видел ее больше пятидесяти лет, — продолжал Джордж Удайн. — Больше половины столетия. А если и вспоминал, то раз или два.
Через окна гостиной Флинн рассматривал веранду, переходящую в причал. У причала стояли моторный катер и весельная лодка.
— У вас есть яхта? — спросил Флинн. — Океанская яхта?
— Да. Одна вроде бы есть. Сейчас она, кажется, на Багамах. Вроде бы я ее кому-то одолжил. Какому-то президенту. Какой-то страны.
— Два года назад, во время круиза на яхте, вы останавливались на ночь в Ист-Фремптоне, штат Массачусетс.
— Неужели останавливался?
— А на берег не сходили?
— Скорее всего нет. Рестораны, где подают лобстеров. Толстяки с сожженной солнцем кожей. Такси, раскрашенные в невероятные цвета. С чего сходить на берег?
— В ту ночь с вами не случилось ничего необычного?
— Я даже не помню, что побывал в этом… как вы назвали это место?
— Ист-Фремптон, штат Массачусетс.
— Вы там бывали прежде или после?
— Не знаю. Два года тому назад я плавал на яхте у берегов Новой Англии. Плавал и раньше. Позже — нет.
— Ист-Фремптон, штат Массачусетс. Название этого города вам что-то говорит?
— Не помню, чтобы когда-нибудь слышал его.
— И свою мать вы не видели больше пятидесяти лет?
— Я поступил мудро, оставив ее свиньям.
— И вы не возвращались в город Ада, штат Техас?
— Никогда.
— Вы ненавидите свою мать? Вы ненавидите город Ада, штат Техас?
— Если я что-то и испытываю к ним, так это безразличие. Полное безразличие. Вы разочарованы?
Флинн уловил запах дыма.
— Вам безразличны и «сумасшедшая старая миссис Льюис», как ее там называют, и город Ада, штат Техас, откуда вы родом.
Джордж Удайн пожал плечами:
— С чем вы приехали?
— С чем?
— Чем вы собираетесь достать меня? Хотите шантажировать фотографиями моей матери, которая кормит свиней в вечернем платье? Хрен с ней. Мне глубоко наплевать, что думают обо мне люди. Или вы приехали по доброте души, чтобы просить меня обеспечить ей достойные заботу и уход? Не собираюсь. Я прожил с этой сукой девять или десять лет, но она не обеспечивала мне достойных заботы и ухода. Я это помню.
— Такое отношение не похоже на полное безразличие, — заметил Флинн. — Скорее тут горечь и обида.
— Горечь? Ерунда. Пятьдесят с лишним лет назад я оставил ее со свиньями и ни разу не оглянулся. Для нее я никогда ничего не сделаю. Для тех, кто мне безразличен, я не ударю пальцем о палец. А таких большинство. В том числе и вы. С чем бы вы ни пришли ко мне, приятель, уйдете вы с пустыми руками.
Через окна Флинн не видел дыма.
— В недавнем прошлом кто-то передал вашей матери сто тысяч долларов наличными.
Удайн хмыкнул:
— Великолепно. И что она с ними сделала? Скормила свиньям?
— Еще нет. Но она по первому требованию отдала их незнакомому человеку.
— Естественно, отдала.
— Дело в том, что все жители Ады, штат Техас, получили по сто тысяч долларов наличными.
— Все?
— Каждый мужчина, женщина, ребенок.
— Я не получил.
— Вы могли раздать им такие деньги? Вам это по средствам?
— Думаю, что да.
— Каждый житель Ист-Фремптона, штат Массачусетс, получил по сто тысяч долларов наличными.
— Наверное, после этого жизнь у них пошла наперекосяк, — заметил Удайн.
— Кто мог сделать такое и почему, мистер Удайн?
— Я всю жизнь исходил из одного принципа, и он меня никогда не подводил: все психи.
— И вы не можете припомнить ни одного случая, когда этот принцип оказался ошибочным?
— Ни одного.
— Но должна же быть для этого хоть безумная, но причина, мистер Удайн?
Джордж Удайн задумался, продолжая давить мух:
— Не знаю.
Флинн поднялся и направился к двери.
— Это все? Вы приезжали только за тем, чтобы узнать, не я ли раздал по сто тысяч долларов жителям Ады и… как вы там называли другой город?
— Да. Это все.
— Позвольте заверить вас, — симпатичное лицо Удайна осветила обаятельная улыбка, — что добровольно я никогда не занимался благотворительностью. И не собираюсь заниматься ею и впредь.
— Благодарю, — кивнул Флинн.
Постоял, глядя на профиль Удайна на фоне большого окна.
— Еще один вопрос, мистер Удайн.
Удайн молчал.
— Вчера я был в Вашингтоне. Один человек, государственный чиновник, вроде бы неплохой в своем деле специалист, прочитал мне лекцию о мировой экономике.
— Он сказал, что она разваливается, не так ли?
— Да.
— И слова его звучали очень убедительно.
— Да.
— Они все такие.
— Кто?
