l:href='#n_11' type='note'>[11] Зато я могу показать ему мою бляху инспектора бостонской полиции, — Флинн сунул руку в карман. — Надеюсь, она произведет на него впечатление.
Флинн протянул бляху копу, который взял ее, повертел в руках.
— Паспорта у вас нет? — спросил 2842-й. — И российской визы тоже?
— Оставил в других брюках, — ответил Флинн. — Собирался в спешке.
Коп вернул бляху Флинну, что-то сказал.
— Он хочет знать, что вы тут делаете, — перевел 2842-й.
— А-а-а, — протянул Флинн. — Скажите ему, что я — шпион.
2842-й долго смотрел на Флинна, прежде чем перевести его ответ копу.
— Он говорит, что вы не можете быть шпионом. — 2842-й смотрел в стол. — Вы не говорите по- русски.
Флинн улыбнулся:
— Передайте ему, что я не русский шпион.
2842-й передал.
Коп рассмеялся и пожал руку Флинну.
— Он видит, что вреда от меня никакого, — пояснил Флинн 2842-му. — Так оно и есть. Пригласите его выпить с нами стакан чаю.
Коп подтянул к столику третий стул.
— Скажите ему, что, будучи шпионом, я не мог не заметить, что за завтрак он хозяину этого заведения не заплатил. Заверьте его, что это международный полицейский обычай.
Здоровяк-коп вновь рассмеялся и вновь пожал руку Флинну.
За чаем Флинн и коп говорили о погоде, то есть о ветре и снеге. Флинн признал, что мороз крепко схватил землю и закопать в ней парашют — большая проблема. Коп посмеялся.
— Спросите его, играет ли он в шахматы?
Коп сразу оживился, поднялся, позвал хозяйку.
— Я думаю, он просит принести шахматную доску, — предположил 2842-й, которого все еще била мелкая дрожь.
— Нет, нет. Скажите ему, что мы сможем поиграть позже, если будет время. А сначала я хочу повидаться со знаменитым американским фальшивомонетчиком Сесилом Хиллом. Только не говорите, что Хилл — фальшивомонетчик. Нет нужды портить репутацию человеку в том месте, где он решил осесть.
Коп вновь сел. Он и 2842-й перекинулись несколькими фразами. Если в разговоре с Флинном коп много улыбался, то тут его лицо закаменело.
— Он говорит, что американец Сесил Хилл работает на большом полиграфическом комбинате в восточной части города, — перевел 2842-й. — Его здесь уважают и ценят, как очень хорошего печатника.
— Это правда, — кивнул Флинн. — Спросите нашего друга в синем, какую продукцию выпускает полиграфический комбинат?
2842-й спросил и тут же перевел ответ:
— Учебники. Школьные учебники для всей России.
— Не деньги? — спросил Флинн.
Коп рассмеялся, услышав перевод вопроса.
— Милиционер говорит, что комбинат находится неподалеку и он с удовольствием проводит нас, чтобы помочь найти Сесила Хилла.
— Передайте, что мы будем ему очень признательны. Но скажите мне, вроде бы он разозлился, когда разговор зашел о полиграфическом комбинате?
— Директором там его племянник, — объяснил 2842-й. — Он не любит своего племянника.
— Значит, он и мне не понравится. Точно, не понравится.
Глава 27
И действительно, племянник ему не понравился. Худосочный, в очках с тонкой металлической оправой, он все время суетился, говорил слишком быстро и своей нетерпеливостью напоминал хорька, впервые осознавшего, ради чего его занесло в курятник.
Не понравился Флинну и полиграфический комбинат. Здание построили из красного кирпича, и в нем царили мрак и сырость. Шагая к административному крылу, Флинн заметил, что у рабочих впалые груди и синие от холода носы.
Соленский коп побагровел еще до того, как увидел своего племянника-директора, а уж потом обращался к нему исключительно на повышенных тонах, полагая, что криком можно сокрушить любую бюрократическую оборону.
Наконец, после долгой паузы, не мог же Сесил Хилл перенестись в кабинет директора в мгновение ока, дверь открылась и порог переступил невысокий, плотный, вымазанный чернилами мужчина лет пятидесяти, который держал в руке лист гранок. Мрачно взглянул на Флинна, вернее, на его одежду, на русском что-то сказал директору. Тот безразлично пожал плечами.
— Вы — Сесил Хилл? — спросил Флинн.
— Вы — ирландец? — спросил Хилл.
— Да, — кивнул Флинн. — Американец.
— Вы — коп?
— Только у себя дома.
— А как вы добрались сюда?
— На вертолете.
— Если вы рассчитываете увезти меня с собой и отдать под американский суд, который упечет меня за решетку до конца жизни, то вас ждет разочарование. Россия не выдает квалифицированных работников.
— Выдает, но только тех, кто работает головой или в чем-то не согласен с генеральной линией, — мягко возразил Флинн.
— Я представляю слишком большую ценность для этих людей, для всей России. Таких печатников, как я, — единицы.
— Это я понимаю.
— Тогда чего вы хотите?
— Я знаю, что вы хороший печатник. Более того, вы считаетесь одним из десяти лучших фальшивомонетчиков мира. — Хилл улыбнулся. — Скажите мне, мистер Хилл, вас действительно поселили на даче? Ваш адрес — дача Одиннадцать.
— Это не дача.
— Скорее комнатка, где только холодная вода.
— У меня была дача.
— Сначала?
— Да.
— И теперь вы живете в одной комнате с другими людьми…
— Они — мои друзья.
— Как я понимаю, очень близкие друзья.
И Флинн протянул Сесилу Хиллу три американские купюры.
Сесил отошел к окну, рассмотрел их.
— Двадцатка — подделка, — вынес он вердикт. — Правда, подделка качественная, многих может обмануть, но подделка.
— А купюры по пятьдесят и сто долларов — настоящие?
— Ничего не могу сказать. Вроде бы настоящие. Но для полной уверенности необходим микроскоп и некоторые химикалии. — Он поднял сотенную, посмотрел на просвет. — Но, похоже, их уже проверяли.
