традиционно-снисходительное отношение, и оцениваются они по системе «зачет – незачет»! Технари вообще не воспринимают всерьез гуманитариев, смотрят на них с высот своих дифференциалов и рядов Фурье.
– В этот раз я хочу поговорить с вами об открытых и закрытых людях. Какой тип личности вам более симпатичен и к какому типу вы относите себя?
В аудитории поднялся шум, желающие начали высказываться.
– По вашей реакции сразу можно определить, насколько какой человек открыт, – улыбнулась Эмма Львовна. – Вы пока что не торопитесь, в конце занятия у нас с вами будет время все это обсудить. Итак: открытые люди. Кто они такие? Окружающие обычно посвящены во многие подробности их жизни. Всем известно, что к ним на выходные приезжала мама и привезла банку огурцов, а бабушка вяжет им полосатый свитер из мохера, а их двоюродный племянник сдает сессию. Они при всех в полный голос обсуждают по телефону свои личные проблемы, ссорятся, мирятся, выясняют отношения с домашними. С ними все просто и ясно – они прозрачны, как стекло, и всегда знаешь, чего от них ожидать. Не прячут камень за пазухой, а трясут им в воздухе, и, если даже и обижаются, то быстро отходят. Эмоциональны – все всегда в курсе, какое у них настроение. Очень общительны – без общения они просто жить не могут! Создается такое впечатление, что у них душа нараспашку, но и у них есть свои тайны, о которых они не рассказывают никому. Они так обильно снабжают окружающих информацией о себе, что если станет известна даже самая сокровенная их тайна, она не вызовет особого интереса.
Они приветливы, непосредственны, участливы. Люди им интересны, как и всё окружающее. Готовы выслушать любого, посочувствовать ему и поделиться с ним своими секретами. Они дружелюбны, и поэтому их легко расположить к себе. Но, поскольку они дружат со всеми, ценность их дружбы мельчает. Она распыляется, теряется в толпе. Общий друг – значит, ничей.
Для закрытых же людей подобная откровенность – синоним глупости. Тот, кто откровенничает, – либо дурак, либо хитрец. Закрытые личности не доверяют никому, и кажется, что они не доверяют и самим себе. Их трудно понять, так как их эмоции и чувства скрыты под маской невозмутимости. Они со всеми одинаково вежливы и приветливы: и с другом, и с врагом. Впрочем, врагов у них обычно не бывает – из-за того, что они никогда не показывают своего негативного отношения к тому, кто им не нравится, а не нравится им почти каждый.
Не любят людей. Сами так и говорят. Сейчас модно не любить людей и не скрывать этого. К себе подпускают лишь избранных, открываются постепенно, но по-прежнему остаются безэмоциональными и непонятными для других. Их нужно разгадывать, словно ребус. Но это неинтересный ребус, он похож на тест с сотней вопросов: на пятнадцатом ты уже скучаешь, на тридцатом хочется все бросить, и закрадывается подозрение, что в конце страницы ты увидишь надпись о том, что для получения результата надо отправить эсэмэску.
Друзей у них мало, их дружба доступна далеко не всем и поэтому дорогого стоит. Не каждый захочет, а если и захочет, то не сможет с ними дружить, поскольку дорога к дружбе с такими людьми лежит через их душевный холод. Это как путь к Снежной королеве: пока до нее доберешься, замерзнешь в ее царстве.
Открытые люди незаменимы для новичков в незнакомых коллективах. Из них получаются также отличные посредники между враждующими сторонами.
Я сама – закрытый человек, но в меру, и мне приятнее общество закрытых людей, но лишь до тех пор, пока их закрытость не перерастает в эгоизм и дружба не становится односторонней.
Студенты опять зашумели:
– Эмма Львовна, вы – закрытый человек?! Не может быть! Вы всегда так много и интересно рассказываете, у вас бывает столько гостей! Какая же вы закрытая?
– Да, Игорь, я закрытая. Разве я когда-нибудь рассказывала кому-либо о чем-то своем, глубоко личном? Душу наизнанку я тоже никогда ни перед кем не выворачивала. А то, что я гостям всегда рада, так это гостеприимство, а не открытость.
– И что они только в ней находят?! Я понимаю еще, тридцать пять, ну, сорок лет, хорошо – пятьдесят. Но чтобы в шестьдесят лет с молодежью развлекаться – это нонсенс!
– Да, да. Нонсенс, Беллочка Гавриловна. Посмотреть на эту молодежь – что они только вытворяют?! Парни в штанах ходят с заниженной талией, того и гляди, потеряют их на ходу. Девицы все размалеванные, а юбки носят, еле стыд свой прикрывая. Сидит у меня одна такая на лекции, резинку от чулок всем демонстрирует. Я думала, это случайно конфуз с ней такой приключился, ан нет – это мода, оказывается, теперь такая!
– Не говорите, Дарья Ибрагимовна. А как она одевается? Вы видели, чтобы бабульки в ее возрасте на каблуках шастали, да еще в юбках выше колена? Нет, я понимаю, по телевизору некоторые, давно уже немолодые дамочки тоже носят бог знает что. Но от них этого сцена требует! А наша-то что?
– Да, да, Беллочка Гавриловна. На сцене сейчас тоже одеваются во что попало. Совсем вкуса нет.
– Какой там вкус?! Вот вы, Дарья Ибрагимовна: сразу видно, что вы – женщина серьезная, одеты всегда представительно – жакет, строгая юбка, белая блузка с жабо. Приятно посмотреть! А она… Да еще (ужас какой!) молодых парней кадрит, представляете?! Аспирант все один за ней ходит с букетами. Я сначала не поверила, думала, он ее так умасливает как преподавателя, чтобы она кандидатскую его протолкнула. А оказалось, что у него к ней имеется совершенно иной интерес. Я бы сказала, вполне определенный. Сексуальный!
– Да ну, бросьте! Что вы такое говорите, Беллочка Гавриловна? Эмма Львовна, хоть и весьма оригинальная, но вполне благоразумная и воспитанная женщина, она не вступит в подобный мезальянс.
Белла Гавриловна только вздохнула – никто не хочет замечать очевидного! Это же ясно, как белый день, что между аспирантом Кожевским и преподавателем Гамильтон – связь. Она, Белла Гавриловна, в свои тридцать шесть и то не считает возможным заводить романы с мужчинами моложе тридцати пяти лет, хотя, что уж тут греха таить, пытались за ней некоторые молодые поухаживать. А эта «бабушка на выданье» на глазах у всего университета крутит любовь почти что с ребенком!
Если бы Белла была честна перед самой собой, она признала бы, что связь между Эммой Львовной и Феликсом не так уж и ужасна. Напротив – она до безобразия, до жгучей зависти прекрасна! Ведь у нее, у Беллы Гавриловны, совсем никого нет, только ленивый серый кот, которому и нужна-то от нее только еда. Белле было неприятно, что она гораздо моложе своих коллег, можно сказать, самая молодая из преподавательского состава, но – вечно одинока и никому не интересна. Все ее собеседники – преподаватели с кафедры, Дарья Ибрагимовна и Лидия Павловна. Дарья Ибрагимовна уже в летах и говорит в основном о своих внуках и о болячках. С ней Белле беседовать не интересно, зато она умеет слушать и ей можно до бесконечности изливать душу. Лидия Павловна на здоровье не жалуется – она женщина еще не старая, но основательно побитая жизнью и потому вечно ею недовольная. Лидия Павловна выслушивать чужие стенания не любит, она все больше говорит сама. И только, когда их точки зрения совпадают, у нее с Беллой получается продуктивное общение, сдобренное изрядными порциями желчи и яда.
Олег Зайцев взял в деканате данные на Феликса Кожевского и, не откладывая дела в долгий ящик, набрал его номер. Казалось, молодой человек совершенно не удивился его звонку. Они договорились, что Олег приедет к нему домой, на Петроградскую. Это было удобно обоим – и Зайцеву, и Кожевскому.
Зайцев поднялся на второй этаж старого красивого дома с колоннами и лепниной на фасаде. Квартира номер девять, сверился он с записью в блокноте. Дверь ему открыла женщина преклонных лет, худощавая, с благородным тонким лицом и высоко заколотыми палевыми волосами. Ее когда-то красивые, а ныне уже выцветшие глаза скользнули по раскрытому удостоверению Олега, после чего женщина сняла дверную цепочку, впуская его в дом.
– Ну, наконец-то работать начали! Пока не нажалуешься, никто и не пошевелится. Сколько я к вам ходила, все ноги истоптала, а толку никакого. А стоило один раз позвонить в Смольный, как нате вам результат – сами явились!
Лейтенант застыл в дверях, не понимая, за что она на него так накинулась.
– Что же вы встали в дверях, как истукан? Проходите в дом, через порог не передают, – своеобразно пригласила его хозяйка.
Олег вошел, соображая, правильно ли он записал адрес.
