Экипаж плавбазы двинулся к трапу. Впереди шли боцман и Гриня. Чуть поодаль — остальные.
В увольнение Пал Палыч и Гриня оделись с тропическим шиком. Боцман выступал в желтых ковбойских сапогах, в джинсах и клетчатой рубахе, на голове его был закнопленный «стетсон». Его натура предпочитала ковбойский стиль. Гриня же тяготел к облегченно-колониальному стилю: на нем были узкие, до колен, светло-зеленые с пальмами и океанским пейзажем шорты, легкая майка с надписью «Шанель № 5». На голове — сдвинутая к носу кепочка «Симпл лайф», на ногах — греческие открытые сандалии с ремешками, переплетенными на икрах.
Не успел боцман ступить на трап, как перед ним попыталась проскочить корабельная обезьянка, сидевшая до сих пор на вантах. Боцман легонько поддал ей носком сапога под зад. Та, взвизгнув, поднялась на ванты и начала возмущенно гримасничать и плеваться в сторону боцмана.
Друзья сошли по трапу на берег.
Боцман и Гриня, покачиваясь в такт еще доносившейся с корабля мелодии, двинулись к одной из торговых улиц города. Серебристый «кадиллак», припаркованный на набережной напротив входа в порт, тронулся с места и медленно поехал за ними, держась метрах в десяти-пятнадцати позади.
Боцман с удовольствием огляделся вокруг и, хлопнув в ладоши, потер их.
— Красоти-ща!.. Теплынь! Программа, значит, такая…
Гриня тут же перебил его:
— Сначала ударяем по шампанскому!
— Нет. Сначала по магазинам, а потом по шампанскому. Клава велела так.
— Но Клавы здесь нет. Как она узнает?
— Узнает. С шампанского я размеры путаю.
— Но мы же не ящик берем! Боцман удивился:
— А сколько?
— Сначала по бутылке.
— По бутылке — другое дело.
Они шли вдоль шумной улицы, на тротуарах которой раскинулся сплошной базар. Здесь продавалось» все.
Поравнявшись со стоявшим на тротуаре высоким креслом, боцман остановился. Кресло было увешано разнообразными украшениями, словно рождественская елка. Боцман уселся в него. Почти невидимые в руках, замелькали вокруг его сапог щетки уличного чистильщика.
Между тем серебристый «кадиллак» тоже остановился и замер в десятке метров от них. Гриня, рассматривая цацки, висящие на кресле, поднял голову чуть выше и замер: на стене дома над креслом был наклеен плакат с большим портретом на нем. На портрете был изображен его друг, боцман Пал Палыч. Надпись на плакате гласила, что Интерполом разыскивается опасный международный преступник Джонатан Карпентер по кличке «Лисица Джо». За предоставление сведений о его местонахождении обещалась награда в пятьдесят тысяч долларов США. Грине хватило знания английского, чтобы разобрать, что написано на плакате. Он внимательно поглядел на сидящего в кресле боцмана в его «стетсоне», затем поднял глаза на портрет преступника, точно в таком же «стетсоне», и не нашел между ними ни малейшей разницы.
Боцман, удовлетворенно оглядел свой зеркально начищенный сапог, поднял голову и удивился выражению грининого лица.
— Ты чего?
— Ну, ты даешь, боцман!
— Не понял.
Гриня мотнул головой в сторону портрета:
— Узнаешь?
Боцман быстро слез с кресла, повернулся к стене. Увидел себя и тоже остолбенел. Начал читать. Гриня хихикнул:
— Может, я сдам тебя, Пал Палыч?… Шутка — пятьдесят штук в свободно конвертируемой! Потом поделим пополам!
Боцман заволновался.
— По-моему, этот тип на меня совсем не похож! — Он еще раз взглянул на портрет и огляделся по сторонам. — Мотаем отсюда!
Они бросились в толпу. Серебристый «кадиллак» снова двинулся, прибавив скорость.
Отбежав немного и осмотревшись вокруг, Гриня и, боцман оглядели рыночный люд. Заметили двух «козырных» девиц, блондинку и брюнетку, с огромными сумками на колесиках, которые рассматривали висящие на высоких бамбуковых полках кофточки. Подкатились к ним.
Боцман поднес два пальца к шляпе:
— Гут монинг, девушки. Рашен бизнес?
Брюнетка пренебрежительно взглянула на него:
— А в чем, собственно, дело?
— Постой, Люба, — остановила ее блондинка. — Вы что-нибудь можете предложить? — по-деловому спросила она.
— Срочно требуется пара бутылок шампанского. — Боцман указал на две пробки в золотой фольге, торчащие из незастегнутой до конца сумки. — Вот это!
— Это не для вас, — отрезала брюнетка.
— Погоди, Люба! — снова, остановила подругу блондинка. — А вы, собственно, кто будете, военные моряки?
— Накрыли «цель точно, — охотно подтвердил Гриня. — Наносим визит.
Боцман тут же подхватил:
— Понимаете, праздник у нас сегодня: новый линкор на воду спускаем. Полагается бутылку об нос разбить… Кстати, разрешите представить моего подчиненного, — кивнул на Гриню. — Контр-адмирал Потемкин, правнук известного фельдмаршала. Только что назначен командиром этого линкольна.
Брюнетка усмехнулась:
— А вы, надо полагать, вице-адмирал?
— Погоди, Люба, — опять перебила подругу блондинка. — Короче, мы вам дарим шампанское! Пятнадцать долларов бутылка.
Гриня возмутился:
— Сколько?
— В магазине, между прочим, двадцать! — ответила ему блондинка.
— А вы пробовали сдать в магазин? — спросил боцман.
Девицы молча переглянулись.
Ни моряки, ни туристки не видели, что серебристый „кадиллак“ стоял уже в трех метрах от них. Через его стекло видно было, что в нем сидели трое чернокожих молодцов, один за рулем, двое сзади. Они были одеты в дорогие светлые костюмы, на глазах у всех темные очки. Они, как бы готовясь к чему-то, не отрывали глаз от моряков.
Полицейский „форд“, стоящий за „кадиллаком“, вдруг обогнул его и встал впереди, почти вплотную к морякам. В нем сидела четверка полицейских. У одного из них на коленях лежал портрет разыскиваемого бандита, Джонатана Карпентера, по кличке „Лисица Джо“.
Старший из полицейских, не отрывая глаз от боцмана, кивнул:
— Точно, это он!
