— Для человека, посвящающего все свое время поискам дочери, он плохо организован. Он даже не выяснил имен тех, кто сначала был с ней в одной группе.

Мы немного посидели, молча разглядывая посетителей.

— Кому-то пришлось чертовски долго и у всех на виду возвращаться из того места, где мы нашли прицеп, — сказал Майер. — Если только, конечно, перед тем, как столкнуть машину с обрыва, он не сгрузил с нее взятую напрокат «хонду».

— Да брось ты! Уолли пытается наладить связи. Он очень упорный человечек.

— Помнишь, он рассказывал нам о разговоре с Роклендом? Он сказал, что некий таинственный незнакомец пытался вытянуть из него деньги в обмен на возвращение любимой доченьки. Если бы Уолли видели вместе с Роклендом… за сколько до того, как с ним приключилось это досадное происшествие?

— Мы предполагали, что это должен был быть последний день июля. Рокленд прожил еще пять дней. Но мог ли этот дохляк-коротышка вырубить Рокленда на достаточно долгий срок, чтобы успеть скрутить его проволокой и заткнуть ему рот кляпом? Что-то непохоже. И мог ли он устроить бойню на Койотепек-роуд? Всех троих?

Я еще раз обдумал все это и наконец сказал:

— Пункт первый. Допустим, чисто теоретически. Уолли считал, что Джерри Неста был вместе с другими. Он мог застигнуть Майка врасплох, а потом убить обеих женщин, прежде чем они успели убежать. Потом он должен был обнаружить, что Джерри там нет. Пункт второй. Он специально говорит мне, что в то утро проезжал по Койотепек-роуд на своем мотоцикле.

— Нет, Трэвис, — покачал головой Майер. — В плохие игры мы играем.

— Согласен. Но только он — наш общий знаменатель, и нам надо его вычеркнуть. Если мы этого не сделаем, он нам лишь все запутает.

Майер сходил в отель и, вернувшись, сообщил, что ключ в ячейке, а значит, Уолли Маклина нет. Я спустился с веранды и положил в его ячейку записку с просьбой позвонить мне в «Викторию». Потом появились сестры из Гвадалахары с новыми прическами и элегантно одетые: высокие каблуки, перчатки, вечерние сумочки и шикарные платья, больше подходящие для ночной жизни в Гвадалахаре или Мехико, чем для сентябрьского вечера в Оксаке.

Их веселые улыбки и сверкающие глаза померкли, и ни обменялись многозначительными взглядами, когда заметили, что мы с Майером до сих пор в пропыленной походной одежде.

Я сказал, что нам очень жаль, у нас не было времени переодеться, Но сегодня был трудный день, и пусть они простят нас за мрачный и усталый вид. Энелио Фуэнтес тоже устал, и они с Литой не придут.

Елена придвинула стул поближе и положила ладонь мне на запястье. Немного погодя я заметил, что Майер и Маргарита ушли. Елена сказала, что все, чего бы я ни поделал в тот вечер — cualquer tu quieres[13] — понравится и ей. Я ответил, что хочу вместе с ней спокойно выпить и пообедать, а потом заняться любовью, на что она заметила, что это она планировала в любом случае.

Последний луч заходящего солнца, перед тем как скрыться за гору, коснулся ее лица, окрасив его в оранжевый цвет. Она сидела, слегка нахмурившись и вопросительно глядя на меня. Черные зрачки, ставшие в оранжевом свете темно-коричневыми, белки глаз с голубоватым оттенком, указывавшим на превосходное здоровье, щеточка пушистых ресниц, удлиненный овал лица, матово-золотистая кожа, микроскопические бисеринки пота, застывшие на верхней губе крупного, резко очерченного рта… Потом неожиданно ее глаза потускнели, уголки губ опустились вниз, голова слегка склонилась. Она глубоко и порывисто вздохнула, медленно выпустила воздух и с улыбкой сказала:

— Querido[14], почему мы так долго здесь сидим?

* * *

Спину вам могут отлично вымыть и в душевой, при этом вовсе не обязательно пользоваться какими-то особыми мылом и полотенцем. Джин с тоником тоже прохладен и приятен, а в сочетании с горячим душем позволяет чувствовать себя сибаритом. Вскоре и я был готов поверить, что бучу жить вечно.

Из отеля нам принесли великолепные стэйки, и, закончив есть, мы поставили тележку с посудой у крыльца, выключили свет и сидели, тихо попивая кофе и любуясь звездами. Именно в этот момент сподобился позвонить Уолли.

— Трэв? Это Уолли. Я только что нашел у себя в ячейке вашу записку. Вы… вы что-то узнали про Минду?

— Хотел бы вас порадовать, Уолли, но увы… Но есть кое-что еще. Мы с Майером хотели бы поговорить с вами когда вам будет удобно.

— О чем?

— Мы считаем, что было бы неплохо суммировать все что нам известно на данный момент. Как вы думаете?

— Ну, наверное, вреда от этого не будет.

— Когда вам удобно?

— Что если завтра утром? Вы видели развалины в Ягуле? Это всего в десяти милях отсюда по дороге в Митлу.

— Я видел указатель, когда мы в последний раз проезжали по той дороге.

— Там так тихо, что можно спокойно сесть и… все хорошенько обсудить.

— Конечно, Уолли. Тогда до встречи.

Разговаривая с ним, я слышал, как Елена закрыла дверь и щелкнула замком. Слышал стук каблуков по кафелю, потом ощутил покачивание кровати, когда она села на нее с другой стороны. Шорох нейлона и шлепанье босых ног. Короткий взвизг молнии, шуршание материи, щелканье застежек и вновь покачивание кровати. Я положил трубку. И вот рука на моем плече уже настойчиво увлекает меня вниз и теплые мягкие губы плотно прижимаются к моим губам, в то время как другой рукой она дергает пояс халата, который я надел после душа, и я слышу, как в глубине ее горла зарождается тихое бессвязное урчание, довольное мурлыканье…

— Ты этого хочешь? — прошептала она. — Превратить плохой день в хороший? — Крепко обняв меня, она тихонько застонала. — Кто-то делать тебе плохо, Елена все исправит. Вырвет ему глаза. Отрежет язык. Сломает все кости, verdad[15]?

Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, но в тот момент я был слишком занят, чтобы сосредоточиться.

Я вернулся к ней вновь, когда Елена, что-то нашептывая, отдыхала, положив мне голову на плечо и разметав по моей груди тяжелую копну длинных густых волос. Откуда-то из глубин подсознания всплыло воспоминание о том, что когда-то я читал, как доисторические воины, оказавшись в плену, очень боялись быть отданными живьем женщинам враждебного племени. В угрозах Елены, в том, что именно она была готова сотворить с моим обидчиком, была такая яростная убежденность, что в нее было невозможно не поверить.

Рокленд проник в поместье Эвы Витрье, намереваясь увезти Бикс Боуи на машине Банди. С каким, должно быть, злорадством Банди узнал, что Эва тоже может поддаться обыкновенным человеческим чувствам и до безумия любиться в девушку, которую она встретила на улице, Бикс и Минда гостили у нее довольно долгое время и, вполне возможно, могли рассказать Эве Витрье кое-какие неблаговидные подробности о своем отпуске в Мексике.

Стало быть, рано или поздно миссис Витрье должна была сделать какие-то шаги для удовлетворения своей страсти к Бикс. Возможно, по-настоящему их связь началась после того, как ей стало известно о пассивном отношении Бикс к использованию ее в физическом плане. Также разумно предположить, что Минда Маклин была против, и не исключено, что это она послала Харлану Боуи записку с просьбой забрать ее.

А учитывая, что Эве Витрье было известно, какие гнусности Рокленд творил с Бикс в прошлом, что именно он повинен в ее пристрастии к наркотикам, а в конечном итоге и в ее гибели, что произошло бы с Роклендом, вернись он в дом Витрье?

Она запросто могла изуродовать его и оставить в таком виде, в каком я его нашел. Сдирание кожи и ослепление Могло даже выражать ее символическое отношение к мужской сексуальности. И, возможно, ее деньги позволили ей нанять человека, которому она могла доверять, и способного совладать с Роклендом, скрутить его и предоставить для ее зверских забав, а потом спрятать машину, прицеп и труп в одном

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату